Отравленные слова

Я слышала шум, я уверена. Я отлично знаю эти звуки, они со мной уже четыре года. Колеса машины шуршат по гравию в саду, хлопает дверь, ноги ступают по деревянному полу, в трубах что-то рычит, как урчит в желудке от голода. И больше ничего, гости у меня бывают редко. Разве что пчела залетит или заползет паук и примется плести паутину в углу. Или крыса. Это было давно, она, наверное, пробралась через канализационные трубы, когда он решил построить мне туалет. В ту ночь я проснулась от странного шума – было ясно, что тому, кто шумит, совершенно плевать, услышат его или нет. Я натянула на голову одеяло и стала в ужасе прислушиваться, гадая, что за зверь сидит во тьме рядом со мной. Я слышала, как чьи-то зубы вгрызаются в дерево, кто-то прерывисто дышал, втягивал воздух и перебирал лапами мою еду. Меня будто парализовало, я была не в силах пошевелиться. «Что делать? Что мне делать?» – думала я. И тут раздался грохот и звон разбитой посуды. В следующую секунду я услышала, как зверь перебирает лапами по полу, на секунду замирает – и бежит прямо ко мне. И тут я не выдержала! Я рывком вскочила, помчалась к выключателю, споткнулась, зажгла свет – и увидела ее совсем рядом с матрасом, в нескольких сантиметрах от моего носа. Это была черная канализационная крыса, здоровая, будто кролик, и вместо того, чтобы убежать, она замерла и стала вызывающе смотреть на меня. Мы с крысой стояли друг напротив друга и глядели во все глаза. И мне не было противно. Она была мерзкая, но мне не было противно. Она показалась мне опасной, и всё. У меня встали дыбом волосы на руках и ногах, и я почувствовала ненависть. Древнюю, первобытную, дикую. Я ненавидела это мерзкое животное, которое проникло на мою территорию. Я встала, чтобы она видела, что я гораздо больше нее, и прикинула на глаз расстояние, отделявшее меня от швабры. Швабра была слишком далеко, и на пути у меня стояла крыса. Я – раз! – и схватила стул за спинку, перевернула и стала грозить им крысе. Боже мой, я против крысы – как дрессировщик в цирке. Сейчас вспоминаю – и все внутри переворачивается, не представляю, как у меня хватило духу! Крыса не отступила ни на миллиметр, испустила крик, будто кролик, который готовится погибнуть, и в эту секунду я кинулась на нее с воплем «Вон отсюда, чудовище!». Я уже не видела в ней крысу, я забыла, что крысы кусаются и переносят болезни и даже что они отвратительные и приводят меня в ужас. Она была мой враг, и я защищалась. Отмечу вскользь, что держалась она героически и почти ни в чем мне не уступала. К тому моменту я просидела взаперти почти восемь месяцев и совершенно обезумела, и крыса дорого заплатила за свою наглость. Она и представить не могла, куда сунулась. Я с неожиданной для самой себя злостью прижала крысу к стенке, схватила швабру и, ослепнув от ярости, уничтожила ее. Я не помню, когда и как она сдалась, может, первый же удар оказался смертельным. Я не боялась ее, не береглась, ярость сделала меня сильной, непобедимой. Я остановилась, тяжело дыша, совсем не сразу. Еще долго я лупила ее шваброй и орала, как орут теннисисты, отбивая мяч. Я орала, чтобы выпустить напряжение, и с каждой секундой чувствовала себя всё свободнее. Я вдруг поняла, что чувствовал он, когда в плохом настроении бил меня и оскорблял. Я была для него такой крысой. Крысой, как вот эта, которую я только что убила. Мне стало страшно: однажды он не совладает с собой и уничтожит меня, как я уничтожила крысу.