Отравленные земли

Я всё больше склонялся к этому. Имя фрау Полакин не давало мне покоя. Хотя, если, по словам Маркуса, её уже сожгли и что-то такое говорили в «Копыте»… где искать?

– Пусть так. Собрав достаточно сведений, вы сможете как-нибудь выступить после церковной службы с… чем-то вроде доклада, разъяснить, что именно вы узнали, и растолковать причины смертей. Возможно, вам даже удастся подвести под научную основу пропажу наших животных… – он помялся, пожевал губами, – и рассказы о гуляющих мертвецах. Ведь случаи массовых иллюзий известны науке, верно?

– Да, но это более характерно для других регионов, в частности жарких…

– И всё же, – с мягким нажимом покачал головой заместитель наместника. – Кстати, вам не помешает сказать, что вы ходили ночью по городу и остались живы и здоровы.

– Я непременно поброжу, всегда совершаю перед сном прогулки.

Мои слова возымели странный эффект. Маркус порывисто подался вперёд и возразил:

– Вы меня немного не поняли, герр доктор. Сказать, что вы бродили по городу, – да. Делать это не советую. Лучше не показывайтесь на улицах после наступления темноты… – Он сделал паузу. – Не из-за вампиров. Просто чтобы какой-нибудь пугливый пьяница, задержавшийся по пути домой, не проломил вам голову, приняв вас за кровопийцу.

Повисло молчание, которое Маркус вскоре разбил натянутым смехом. Я его поддержал, но не мог избавиться от липкого, ещё не оформившегося до конца беспокойства. От меня что-то скрывают? Меня завуалированно предостерегают? Про себя я решил, что отправлюсь на ночную прогулку по городу прямо сегодня или в крайнем случае завтра.

Вскоре мы любезно распрощались. Маркус подписал мне несколько нужных бумаг, заручился обещанием обращаться по любому вопросу и пожелал удачи. Тем не менее, казалось, он избавляется от меня с небывалым облегчением. Уже в дверях он вдруг спросил:

– Много вы заметили косых взглядов, пока скитались тут?

Я покачал головой. Любопытных – да, косых – нет. После всех разговоров это казалось даже подозрительным. Маркус удовлетворённо хмыкнул, хлопнул в ладоши, будто сам себе, и ещё раз попрощался. Он ничего не объяснил.

Уходя, я чувствовал: за мной наблюдают из окна. Невольно я прокручивал в голове нашу беседу; делаю это и теперь, когда сижу в своей комнате, проводя послеобеденные часы в ожидании и записывая эти строки, прежде чем отправиться на встречу с герром Капиевским. Нет ничего важнее, чем взглянуть на вампирское дело со своей непосредственной, медицинской стороны. И, конечно, medicus medico amicus est[19].

Правда, чтобы добраться до доктора, мне нужно помириться с герром Рушкевичем. Надеюсь, это окажется проще, чем пока представляется. Так и заканчиваю – благо, долгие записи позволили мне многое обдумать и не смотреть беспрестанно на часы в ожидании новых неожиданностей. А я предчувствую, что они будут.

4/13

Каменная Горка, «Копыто», 16 февраля, три часа пополуночи

Кажется, позже, когда, одряхлев и поколебавшись в рассудке, я буду сравнивать эту запись с предыдущими, я всё равно почувствую перелом. И суть его не в том, что пишу я в три часа ночи, когда солнце ещё и не помышляет о пробуждении, а в обстоятельствах, побудивших меня избрать такое время. Руки дрожат, лоб покрывает испарина, сердце всё ещё не выровняло биения и то и дело падает. Пальцы едва удерживают перо… и всё же я попытаюсь быть последовательным, и, может, объяснение странным – нет, диким! – обстоятельствам снизойдёт ко мне или хотя бы вернётся ясность сознания? Что ж. Начну.

Итак, вчерашняя моя вечерняя трапеза проходила в угрюмом одиночестве: Януш успел обзавестись приятелями из числа конюхов и половых, так что опять обошёлся без моей компании. В «Копыте» было намного более людно и шумно, чем утром или днём. Все говорили, грохали посудой, лязгали ножами, чавкали, хлюпали, гоготали. В воздухе витали запахи горящих поленьев, мяса и тушёных овощей, а главенствовал острый аромат чеснока.

На душе было прескверно; усталый ум в основном занимали слова, которые могли, как я надеялся, вернуть местного священника на мою сторону. Я не знал даже, где искать его в такое время – служба, кажется, окончилась, не после неё ли люд так спешил промочить горло чем-нибудь горячительным и плотно закусить? Горожане выглядели умиротворёнными. У меня уже складывается впечатление, что, побывав в церкви, они обретают некое чувство защищённости и временно забывают о своих вампирах. Надо постараться это использовать. Главное, чтобы не пришлось использовать только это.

Я теперь жалел, что, увлёкшись записями, не пошёл в часовню на вечернюю службу: по крайней мере, это избавило бы меня от поисков Рушкевича. Я перехватил бы его на улице, и при прихожанах он вряд ли стал бы демонстрировать нерасположение, дабы не создавать нагнетающих настроений. Ему пришлось бы меня выслушать. Правда, я понятия не имел, что сказать. «Мне правда нужна помощь»? «Я уже хожу по грязи»? «Я вас услышу»?