Отравленные земли

– Это вы ещё не видели пилу для ампутаций, – добродушно хохотнул Капиевский, проследив за моим взглядом. – Желаете изучить? Вон она, в углу, посветить надо…

– Благодарю, в другой раз. – Я улыбнулся и поискал глазами стул, на который можно было бы сесть, не тревожа очередную партию врачебной утвари. – Судя по пыли на этих предметах, настолько серьёзные инциденты в городе нечасты?

– Конечно, у нас довольно мирно. Разве что солдатня поцапается, но у них медик свой, хороший, если трезв. Устраивайтесь. – Капиевский кивнул в сторону потёртого кресла у очага. – Да и плащ снимите, бросьте там. Кстати, желаете выпить? Всё же время позднее.

Я никогда не понимал, почему «время позднее» так часто влечёт за собой предложение выпить, и отказался. Капиевский с сожалением вздохнул, но последовал моему примеру, буркнув: «Ну, значит, и не надо». Стул скрипнул под его весом; едва сев, доктор завозился с третьей свечой. Она загорелась, но особо не добавила помещению света. Какое-то время мы помолчали, изучая друг друга, наконец я всё-таки заговорил первым:

– Может быть, вы расскажете мне, что здесь происходит?

Капиевский подался чуть вперёд; его вроде бы рассеянный взгляд опять стал острым.

– А может, вы? – Мясистые, грубые руки он сложил на коленях.

Такая просьба была последним, чего я ожидал, и я не счёл нужным это скрывать.

– Я немного вас не понимаю. По словам герра Рушкевича, вы сами предложили мне навестить вас. И я очень рассчитывал на вашу помощь, а не на ваши вопросы.

Капиевского это сконфузило; даже его усы дёрнулись. Он поёрзал, размышляя, но, судя по последовавшему за ёрзаньем сопению, ни к чему не пришёл.

– Вы вправду приехали ради вампиров? – наконец поинтересовался он со странной интонацией: не то насмешливо, не то недоверчиво, не то с сожалением. – Люди вашего ранга ведь не заглядывают в захолустья вроде нашего из-за ерунды. В городе пустили слух, что вы инспектируете именно местную медицинскую братию и, может, дадите нам пару дельных советов по последним открытиям. Вот это было бы тоже дело, а? Я ведь именно по вашим формулам даю пациентам ртуть; то, как вы рассчитали её дозировку и придумали тот способ с растворением в спирте… – он хлопнул себя по коленям, – гениально!

– Благодарю, – рассеянно отозвался я.

Меня осенило. Косые взгляды, вот почему их пока нет. И Маркус был доволен тем, как создал мне условия для работы в сравнительном спокойствии, без оккультных вопросов. Я почувствовал к ловкому заместителю Мишкольца невольную благодарность вкупе с уважением, но одновременно – досаду. Эта «породистая дворняжка» явно хотела держать в руках слишком много нитей. Хотя бы врачей он ввести в курс дела мог. Неужели чудаковатый обитатель пыльного кабинета позвал меня из чистого любопытства и окажется бесполезен? Я вздохнул, разгладил невидимые складки на рукаве и кивнул.

– Да, меня действительно интересуют ваши странные смерти, размытые диагнозы и реакция населения на всё это. Императрица обеспокоена. Меня радует, что вы, едва ли не первый в городе, относитесь к этому столь несерьёзно и не видите достойной внимания проблемы. Но как ни парадоксально… вампиров нет, а проблема – есть.

Я говорил ровно, строго глядя ему в глаза и одновременно пытаясь определить национальность. Поляк? Венгр? А может, вовсе малоросс[22]?

– Вы что же, о ведьмовской охоте?

– Именно. Кого-то волокли через дыру в ограде, отрубали головы… немыслимо!

Он скривился, отчего вислые усы опять зашевелились, и тут же мирно кивнул:

– Извините, если что не так сказал и… как это выразиться… обесценил вашу задачу. Отнюдь. Хоть я и не особо верю в эти вампирские байки, будет славно, если вы разберётесь. В последнее время люди совсем спятили. Хотя в чём-то я их понимаю…

– Так вам есть чем мне помочь? – Я пока не терял надежды.

– Возможно, – мутно откликнулся он. – Но лучше поспрашивайте. Я же как старая корова: сам дорогу уже не найду, но если ткнуть хворостиной…

– Хорошо. С кого всё началось? Не считая животных?

Я догадывался, какое имя услышу, – и услышал.

– Ружа Полакин, – скорбно пробасил доктор. – Я сам осматривал её, меня вызвал её бедный муж. Мы славно ладили, пока он не начал с горя заливать за ворот, потом вовсе повесился… впрочем, вам это не важно. А Ружа тогда пришла с вечерней прогулки и вроде как сразу потеряла сознание, так Константин сказал. Она вскоре очнулась, но не говорила, только стонала и от свечей шарахалась… Константин подумал, что обморок, расстегнул ей ворот, а там следы. Да, я тоже их видел – как два больших укола. Когда она умерла, я осмотрел их ещё раз. Они стали пошире, я надавил пальцами… – Доктор задумчиво потёр подбородок. – Пошла кровь. Очень жидкая, тёмная какая-то… странная, иначе не скажу.

– Я вас понял, – уверил я, не желая, чтоб он слишком блуждал в поисках описаний.