Отравленный исток

Ариван сегодня с самого утра шумел больше, чем обычно. И народу с тех пор, как Млада здесь не появлялась, будто бы изрядно прибыло. Все вокруг сновали, кричали, толкались, что-то везли на телегах и ослах, тащили на загривках и по земле. Светло-жёлтая пыль с мостовой, вздыбленная сотнями ног, висела в воздухе и в мгновение ока оседала на лице и одежде. Млада, держась за рукоять скрамасакса, терпеливо продвигалась вперёд то боком, то отталкивая тех, кто попадался на пути. Тихий, прохладный сад во дворе у Вархана казался теперь самым прекрасным местом на свете, там-то только стражники неспешно прогуливаются, да служанки пробегают время от времени. Да и Кирият по сравнению с Ариваном виделся теперь спокойным и сонным.

Надо же, отвыкла.

Отбрасывая в сторону висящие у разрозненных прилавков разноцветные тряпки, что, колыхаясь, норовили попасть в лицо, Млада прошла по главной улице и свернула за базаром на боковую. Там резко стало тише, темнее и, как ни странно, чище. Вместо голытьбы появились степенно прогуливающиеся знатные ариванцы. У стен тут и там стояли скучающие слуги, охраняя паланкины. Потому как улица непростая. Один за другим в просторных домах с резными окнами здесь издревле располагались банки. Мелкие и крупные, молодые и те, что насчитывали не одну сотню лет. Когда в других землях люди еще расплачивались друг с другом ракушками, в Ариване богачи уже копили золото, но не у себя в домах, а в хранилищах. Так оно надёжнее.

Вот и Млада за все лета, что была сначала арияш, а затем и Грюмнёрэ, успела поднакопить денег. Да немало. Много раз она задумывалась над тем, куда их потратить, но понимала, что ничего ей не нужно: ни дом, ни роскошная одежда, ни шёлковые ковры, сотканные умелицами Диархавены, ни золотые в самоцветах побрякушки, за которые любой воришка в глухом переулке отхватит тебе палец, а то и голову. Потому она решила просто их откладывать, а зачем — время покажет.

Вот, стало быть, и настал этот день…

Млада остановилась перед одной из потрескавшихся от времени дверей и дёрнула нагретую солнцем ручку. Петли тихо и даже как-то благородно скрипнули, и лицо обдало прохладой полутёмной залы.

Среди стен, увешанных бесчисленными полками с потрепанными свитками на них, стоял длинный дубовый стол, такой старый, что видел, верно ещё самых первых богачей Аривана. За ним сидел пожилой мужчина с жидкой чёрной бородёнкой. Он поднял голову и прищурился. Млада шагнула внутрь из светлого проёма и скинула капюшон.

— Здравствуй, Раминхар.

Ариванец пожевал губами, ещё мгновение размышляя, словно не мог её узнать, а затем поднялся навстречу.

— Здравствуй, Млада. Давно тебя не было. Хочешь внести деньги?

Он открыл сундучок с мудрёным замком и деловито зашуршал листами бумаги, отыскивая нужный.

— Нет, — остановила его Млада, — я хочу всё забрать.

Раминхар вскинул кустистые брови, но лишних вопросов задавать не стал, хоть наверняка её золото за все лета, что здесь хранилось, приносило ему неплохой навар. Он всё-таки отыскал записи о сбережениях Млады и, внимательно изучив их, ушёл в другую каморку, сокрытую за толстенной, окованной стальными пластинами дверью. Пробыл он там недолго — такие люди считают быстрее, чем некоторые думают — и скоро появился с тремя увесистыми мешочками, где ворчливо позвякивали монеты.

— Вот. Все до гроша, — еще раз сверившись с записями, Раминхар протянул их Младе.

Она молча кивнула, спрятала кошели под плащом и ушла. Те, кто хранит деньги служителей Гильдии, не любят разговаривать с теми, кто их приносит. То ли от страха, то ли от брезгливости. А потому обсуждать с Раминхаром ей нечего.

Теперь пришлось идти почти до самой окраины Аривана, до Богами забытых трущоб, где жили красильщики кож, насквозь провонявшие голубиным помётом, нищие торговцы и другое отребье, среди которого нередко скрывались беглые рабы. Но они Младу не интересовали. Она, почти не глядя по сторонам, прошла по усыпанной мусором улице, нашла заброшенную лачугу, похожую на множество других здесь, но в которой точно по колдовской воле, никогда никто не жил. Коротко оглядевшись, Млада откинула дверцу в полу и спустилась в тайный ход. Он вёл к одному из храмов Трёх Богов, в подземельях которого и находилась обитель Гильдии. Свет не был ей нужен, она и так знала дорогу очень хорошо, да и куда тут денешься — ответвлений в ходу не построили. Она долго шла, ведя кончиками пальцев по осыпающейся стене, пока не увидела впереди освещённую двумя факелами дверь.

Её нельзя открыть ключом, а нужно знать, как особым способом повернуть широкие колечки в хитроумном механизме, чтобы засов отодвинулся.

Пара мгновений — и Млада вошла в обитель. Здесь, как и всегда, у входа стояли стражи, по которым не сразу можно понять, живые ли они. А дальше — ещё один, на сей раз разветвлённый, коридор, закованный в гранит подземелья, держащего на своих плечах храм. Многочисленные ходы вели к оружейным и кладовым, к комнатам арияш, которые пожелали жить здесь. И поговаривали, что в одной из каморок хранится часть денег Гильдии.