Отравленный памятью

— Мать моя тормозная колодка, что это за вселенский звездец?! — вскрикивает Роджер, а я стою, глядя на открывшуюся глазу картину, а сердце в груди несётся галопом.

41. Арчи

В захламлённом гараже, где пол усыпан битым стеклом, а полки оторваны «с мясом» и разломаны, воняет гнилью. И кровью. Так пахнет, наверное, страх. Кажется, что здесь бушевал дикий зверь. Разруха и запустение отложили свой отпечаток на всём, что здесь находится.

Но бардаком нас не напугаешь.

На противоположной от входа стене висит девушка. Она мертва — в этом нет никаких сомнений. Когда-то она была красивой, только страдания, что приняла на себя перед смертью, не украсили её. Красное платье (а красное ли оно было изначально, или кровь изменила его цвет?) разорвано и висит вдоль стройных ног лохмотьями. Кожа в корке запекшейся крови, а в животе зияет большая дыра, из которой на пол натекла тёмно-бордовая лужа. Кровь в жизни более густая и тёмная, чем в кино, и сейчас это особенно хорошо заметно. Голова несчастной поникла, а руки, разведённые в разные стороны и зафиксированные грязными верёвками, напоминают обломанные крылья.

— Это вообще что такое? — бормочет Фил, и лицо его бледнеет, а глаза округляются. — Кто это с ней так? Никита этот, что ли?

Был ли здесь на самом деле Никита? Или информатор ошибся? И что это за девушка? Одно ясно точно: тот, кто сделал это — настоящий извращенец и садист.

Опускаю взгляд на пол и замечаю, что он напрочь залит кровью. Кровь также на стенах, хоть в свете тусклой лампочки толком и не разобрать. Но то, что девушку перед смертью мучили, видно даже при слабом освещении.

— Надо убираться отсюда, — говорю, пока парни застыли рядом, не говоря ни слова. — Не хватало ещё, чтобы нас увидел кто-то здесь.

— Правильно, уходим, — кивает Роджер. — Твою мать, в кровь влез, теперь ботинки отмывать.

— В полицию нужно звонить, — произносит Филин, указывая рукой на труп девушки. — Может быть, её похитили и родственники ищут. Никто не знает, сколько она уже здесь и как долго ещё провисит. Место-то глухое.

— Сначала сваливаем, а потом уже звоним, — тоном, не терпящим возражений, говорит Брэйн. — Думаете, если полиция встретит здесь четырёх татуированных мужиков, то будет разбираться мы это или не мы? Сразу загремим на зону, даже судить не станут.

В его словах есть смысл — лучше отсюда убираться, пока хуже не стало. Мы уже не сможем никак помочь этой девушке, которая заплатила своей жизнью неизвестно за что. Пусть полиция приезжает и сама разбирается, нам нет смысла в это ввязываться.

Да только если в жизни начинается звездецовая полоса, от проблем уже не скрыться.

— Стоять, мать вашу, где стоите! — раздаётся голос за нашими спинами, властный и грубый, и заставляет замереть, словно в ботинки свинец налили. — Полиция. Руки за голову!

— А счастье было так близко, — замечает Брэйн, и в голосе его слышится такая тоска, что хоть плачь.

— Мать вашу, — присвистывает бравый полицейский, так неожиданно возникший на пороге злополучного гаража. — Петруша, вот это мы вовремя!

Невидимый Петруша охает, и до меня доходит, как вся эта картина смотрится со стороны: четверо мужиков непонятной наружности стоят в гараже, где всё разломано и разбито, залито кровью, а на стене висит труп девушки.

Но не это волнует меня сейчас. Самое ужасное, что я ведь предупреждал парней. Не нужно было ехать со мной, потому что интуиция — вещь бескомпромиссная. Только бы понять, как тут объявилась полиция? Кто-то их явно навёл — тут без вариантов. Только кто? Никита? Информатор? Или сам Карл, которого мы в глаза никогда не видели?

И получится ли вообще хоть кому-то доказать, что к изуродованному трупу в гараже мы никакого отношения не имеем? Или это бесполезно?

— Стоим, начальник, — усмехается Роджер, сцепив руки в замок над головой. — Куда мы побежим? Посмотри на нас, мы же явно не из сборной по бегу на длинные дистанции. Да и на короткие мы не способны.

— Заткнись, уродище, — просит обладатель хриплого голоса, — а то печень выплюнешь.

Господи, как это всё тупо и убого. Этого просто не может быть: ни с нами, ни в этой жизни, никогда. Сколько раз я был на волосок от того, чтобы попасть за решётку? Сколько раз Филин вытягивал меня из разных переделок, в результате которых не то, что сесть мог, но вообще без головы остаться. Однако всегда это были мои косяки, но сейчас. Это какая-то параллельная реальность, где мне — и не только мне — придётся отвечать за чужое безумие.

— Молчу-молчу, — продолжает скалить зубы Роджер. — Хотя печень моя плохонькая: пропитая, но без неё будет грустно.

— Заткнись, твою мать! — шипит Брэйн. — Чего ты добиваешься? Чтобы нас тоже на стенке распластали?

Роджер замолкает, а полицейский, по всей видимости, достаёт телефон и вызывает подкрепление. Скоро сюда съедется чёртовая уйма полицейских и разных экспертов. Будут снимать отпечатки, искать и опрашивать свидетелей.

— Допрыгались, голубчики? — спрашивает всё тот же мужик, который вызывал коллег.