Отравленный памятью

— Взаимно, — говорю чуть слышно, потому что горло пережимает что-то, мешающее дышать.

— Я понимаю, что у нас у обоих есть прошлое. — Арчи наклоняется ко мне и касается губами волос в почти невесомом поцелуе. — И мы до сих пор не нашли время друг другу о нём рассказать. Не знаю как ты, а я не уверен, что найду слова, чтобы обо всём поведать, но когда-нибудь я обязательно смогу.

Молчу, потому что он в эту самую минуту выражает словами ровно то, о чём я не смела говорить.

— И у тебя я знаю, чувствую, есть в прошлом нечто такое, о чём больно и неприятно вспоминать, но могу одно тебе обещать: пока ты рядом, никакого другого настоящего у меня не будет. Ты понимаешь, о чём я?

О да, я понимаю, но вместо ответа просто киваю, потому что боюсь разрыдаться, как малолетняя дурочка.

— Только мне нужно знать: веришь ли ты мне?

— Да, — выдавливаю из себя, но мой голос больше похож на писк пьяного комара.

— Это уже прогресс, — усмехается и снова целует меня в макушку, на этот раз более ощутимо. — А если я поцелую тебя, не будешь снова читать мне морали и говорить о том, что ты нужна мне на одну ночь?

— Постараюсь сдержаться, но ничего обещать не могу. Я зануда, с этим уже ничего не поделаешь.

Арчи издаёт сдавленный смешок и, заключив моё подбородок в плен своих пальцев, приподнимает его немного, и наши глаза встречаются. В его изумрудной зелени плавает какая-то тоска, смешанная с болью. Он несколько бесконечных мгновений, когда моё сердце пропустило пару ударов и вообще чуть не остановилось, рассматривает меня, будто хочет впитать мой образ, запомнить. Чувствую, что снова краснею — кожа покалывает и печёт. Ленивая улыбка трогает его губы, и он становится похож на сытого кота, поймавшего мышку.

— Ты очень красивая, Крис.

Не успеваю ничего ответить, хотя так хочется возмутиться и опровергнуть эту ересь о моей мнимой красоте. Но пока лихорадочно ищу слова, его губы осторожно касаются моих.

Мысли мгновенно улетучиваются из головы, словно у меня вместо неё пустой цветочный горшок. Аккуратно, словно боясь причинить вред неосторожным движением, Арчи принимается исследовать мои губы. Медленно, слишком медленно — он будто просит разрешения зайти чуть дальше.

И я разрешаю, потому что совсем потеряла голову, когда он так нежен со мной. Никогда никто не был со мной обходителен и ласков.

— Не бойся меня, Крис, — шепчет, но я почти ничего не слышу. В ушах звон, а перед глазами тёмная пелена.

Кажется, я что-то сделала или сказала, потому что неожиданно его губы становятся настойчивее, а руки отпускают моё лицо и начинают медленное путешествие вниз по моему телу. Мне кажется, я ощущаю их везде: на шее, плечах, руках. И мне это нравится, потому что внутри зарождается то, что невозможно держать в себе.

Секунда и он притягивает меня к себе и сжимает в объятиях так крепко, что мои кости чуть не ломаются все разом.

— Если ты меня сейчас не остановишь, то мы выйдем отсюда только к утру. — Его голос проникает внутрь, стремится по венам, словно наркотик. — Но я не думаю, что грязный угол гаража — подходящее для тебя место. Поэтому надо уходить отсюда, пока твоя прелестная майка не оказалась разорванной на мелкие кусочки.

— Ты любитель портить девушкам одежду?

— Не-а, но твою одежду я был бы не прочь разорвать.

— Главное, не ешь её потом, а то несварение будет.

— Я всё больше по круассанам специализируюсь, — смеётся Арчи, но из объятий не выпускает.

А мне сейчас так хорошо, словно я долго-долго путешествовала, и наконец нашла место, где меня любят и ждут.

Только любят ли?

А если и нет, наплевать, потому что хочу быть с ним, а обо всём остальном буду думать потом.

30. Арчи

Не знаю, как нашёл в себе силы устоять и не разодрать все её шмотки в хлам и не взять Крис прямо у стены. Что-то мне подсказывает, что я смог бы это сделать, да только неизвестно, чем бы в итоге эта затея закончилось. Она ведь достойна бoльшего, а не банального перепихона в мастерской.

Я размышляю о том, что чуть было, не случилось между нами в дальнем углу мастерской, пока Роджер, Брэйн и Филин ожесточенно спорят на тему музыки, которая будет скрашивать наш день. Я отправил наших мастеров по домам: как бы я не орал на них и не материл, они молодцы и всегда делают свою работу вовремя, а значит, могут отдохнуть.

— Всё-таки мне здесь нравится, — произносит Крис, разглядывая расширенными от интереса глазами интерьер "Ржавой банки". — Тут довольно уютно. По-своему, конечно, но уютно.

— Это потому, что здесь пока ещё все трезвые. — Роджер, словно дух огня материализуется рядом. — Я — Роджер. Приятно познакомиться, красавица.

Кристина улыбается ему и протягивает руку, а Роджер, хамская рожа, целует узкую кисть.

— А я вас знаю.

— Да? — он удивлённо приподнимает рыжую бровь. Кажется даже веснушки — неизменные его спутники — запрыгали на лице, как любопытные обезьянки.

— Вы же в "Арчибальде" вещи выбирали, для свадьбы папы, кажется.

— Точно, — склабится Роджер. — Я знал, что незабываем, но не думал, что настолько.