Отравленный трон

— Папа, — сказала Винтер. — Король не ждет! И ты это прекрасно знаешь. Наверняка он куда-то отправился. Не имеет значения, о чем вы с ним договорились, — теперь он заставит тебя ждать часы напролет, просто чтобы показать, кто здесь главный. Позавтракай. Рази сказал, тебе необходимо кушать!

Взгляд Лоркана переместился на поднос. Он сглотнул, увидев кофе, который за последние пять долгих лет был нечастым гостем на его столе. Винтер добавила сахар, сливки и разлила кофе в две большие чашки. Поставив одну ближе к отцу, девушка сделала большой глоток из второй. Лоркан посмотрел на чашку, потом на слоеные рогалики, бараньи колбаски с травами, вареные яйца, соль, кусочки свежих фруктов. Он сглотнул полный рот слюны.

— Всего один кусочек, — уступил Лоркан, роняя сапог и усаживаясь к столу.

Они сосредоточенно, молча и с энтузиазмом очистили стоящие перед ними тарелки так, что не осталось ничего, только крошки и полчашки кофе со сливками.

Лоркан откинулся с довольным вздохом.

— Боже мой! — проворчал он. — Это было великолепно!

Винтер засмеялась. Она давно не видела отца таким наевшимся и розовощеким. Он засмеялся в ответ — старый добрый весельчак, совсем как раньше. Солнце зажгло его глаза изумрудами.

— Ах, девочка моя, — нежно сказал Лоркан. — Ты — дьявольское тонизирующее средство!

И они улыбнулись друг другу поверх пустого подноса.

Спустя несколько минут после завтрака Лоркан встал, его лицо стало серьезным.

— Винтер, Джонатон предложил мне лицензию.

Ее сердце подпрыгнуло.

— Ох, папочка, это здорово! — Она взглянула на отца, ожидая увидеть улыбку. Почему он не пляшет от счастья? — С какими ограничениями? — спросила его Винтер, думая, что, раз отец говорит так бесстрастно, ограничения должны быть очень большие.

— Никаких ограничении, дорогая. Все ранги открыты, все подряды законны, любая провинция, любой город, свободная практика.

— Боже мой, папа! Это… Ха! — Она засмеялась и раскинула руки. — Это невероятно!

Джонатон выдал ее отцу карт-бланш на открытие дела там, где тот пожелает, с теми подмастерьями, которых он наберет, выбрав любую работу, которая ему понравится. Это была самая полная рабочая лицензия, о которой Винтер только слышала. Лоркан должен быть очень воодушевлен, но вместо этого он глядит на нее с нежной грустью:

— Она наследственная, Винтер. — Девушка опустила руки, ошеломленная. — Наследственная, бессрочная лицензия. Ты ее получишь. И никто никогда ее не отберет.

— О, папа…

Его глаза были широко раскрыты и сияли от струящегося солнечного света. Винтер оперлась ладонями на стол, внезапно похолодев. Она все поняла.

— Он хочет, чтобы ты поддержал лишение Альби наследства? Чтобы ты утвердил mortuus in vita?

Лоркан кивнул.

— Ты не можешь, папочка, ты не должен! Скажи мне, что ты…

— У него была подписанная лицензия, Вин. Он держал ее так близко…

Лоркан поднял руку перед лицом, сжал в кулак и смотрел так, будто это что-то мерзкое и отвратительное.

— Вот так близко! — повторил он.

— Папа… — Она потянулась к нему через стол, а Лоркан посмотрел на дочь так, словно она вот-вот разобьет ему сердце. — Это ведь Альби, папа! Это же Альберон!

— Я знаю, — прошептал он. — Но с другой стороны — ты, дорогая. Ты и то, что будет с тобой, когда меня не станет. — Он не произнес остальное, но было понятно: «Меня скоро не станет. Ты останешься совсем одна. Это все, что я смогу тебе дать».

Отблеск солнечного света померк в его глазах, когда промелькнула какая-то тень, привлекая внимание Лоркана к окну. Еще одна тень на мгновение скользнула по его лицу, заставив его встать и подойти к окну.

— Боже милосердный! — от удивления воскликнул отец Винтер, выглянув в окно. Когда до него дошел смысл увиденного, Лоркан повторил — тихо, искренне и безнадежно: — Боже милосердный, помоги нам.

Винтер уже знала, что там, услышав гвалт и противный скрежет когтей по красной черепице крыши. Она надеялась, что отец не обратит внимания. Вороны. Слетались вороны. Девушка повернулась и смотрела, как Лоркан встал на подоконник и высунулся из окна, держась за раму одной рукой. Минуту она видела только его длинные ноги. Услышала, как отец выругался, а затем он скользнул назад в комнату, побледневший.

— Тюрьма? — спросила она, но прозвучало это почти утвердительно.

— Тюрьма, — подтвердил Лоркан, не глядя на дочь. Когда она прошла мимо, он погладил ее по голове. — Собирайся на работу, — сказал Лоркан и ушел в свою комнату, неслышно прикрыв дверь. Через какое-то время Винтер услышала, что он одевается.

Вороны над тюрьмой. Это могло значить только одно.

Джонатон приказал насадить тело пленника на пику и выставить напоказ. Рваный, кровавый стяг мести над тюрьмой — первый с тех пор, как Джонатон занял трон.

Винтер закрыла лицо руками, надавливая на глаза, пытаясь затолкать непрошеные образы назад в темноту и запереть двери разума. Потом она встала и ушла одеваться, позволив мухам пировать на остатках завтрака в знойной духоте.