Отравленный трон

— Милая, в том, чтобы испытывать чувства, нет ничего плохого. Но тебе следует выбрать кого-нибудь менее… У этого парня здесь нет будущего, ты же понимаешь.

«А у нас? — вдруг подумала Винтер. — А у нас здесь есть будущее?» Но вслух она сказала другое:

— Я собираюсь всего лишь проверить, не нужно ли им чего-нибудь. И мигом вернусь.

Когда она встала, Лоркан схватил ее за руку.

— Вин, — сказал он, силясь подыскать слова. — Он… Хадриец… Похоже, ему туго пришлось. Иногда, когда мужчине бывает очень плохо… и потом, когда он попадает в укромное и безопасное место, то может повести себя так, что не захочет, чтобы это увидела женщина.

Он поднял на нее взгляд, растерявшись и будучи не в силах объяснить своей внезапно выросшей маленькой дочурке, что почувствует лишившийся мужества Кристофер, если она станет свидетелем его слабости. А она смотрела на отца сверху вниз, потрясенная его неуверенностью и сраженная тем, что он только что назвал ее женщиной.

— Ладно, пап… — Она неловко потрепала его по руке. — Я вернусь очень быстро.

— Винтер…

Она настороженно повернулась в дверях:

— Да?

— Стража не должна тебя видеть. Воспользуйся потайным ходом.

При виде ее ошарашенного лица он усмехнулся и заерзал в кровати от удовольствия.

— Кто тебе рассказал? — спросила она.

Он вновь захихикал — это были скрипучие отголоски его обычного раскатистого смеха — и, не в силах заговорить, замахал на нее руками.

— Кто мне рассказал? — прохрипел он. — Кто мне рассказал! Ха… вот так шутка! А как ты думаешь, девочка, кто их построил?.. О… И впрямь, кто же это мне рассказал?

Он все еще смеялся про себя, а девушка уже повернула висевший в приемной канделябр в виде херувима и скользнула в темноту тайного хода.

— Рази? — Она постучала в их стенку и легонько толкнула панель. К ее удивлению, она легко подалась, и девушка немного помедлила, опасаясь, что войдет не вовремя. Она расслышала тихое бормотание из дальней спальни — спальни Кристофера. В воздухе стоял резкий, едкий запах лекарств, который, однако, был не в состоянии заглушить зловоние темницы. Ставни, разумеется, были закрыты, и темноту лишь слегка рассеивал неяркий свет свечей.

— Рази! — опять позвала она, на этот раз немного громче, и осторожно переступила через порог.

Он показался из комнаты Кристофера, все еще в той же одежде, что была на нем прошлой ночью, только без камзола. В руке он сжимал окровавленную тряпку, а прежде, чем направиться к ней, обернулся и глянул вглубь комнаты. По мере того как он отходил от горящих свечей в тень, выражение его лица становилось все менее различимым.

— Тебе сюда еще нельзя, — сказал он уверенно и, взяв девушку за локоть, повлек ее обратно в переход. — Ему нужно время.

— Погоди, Рази, погоди… — Она освободилось от его хватки и положила ладонь ему на грудь, не давая вытолкнуть себя из комнаты. — Как он? Я всего лишь хочу это узнать.

Рази не оставлял попытки вывести ее из комнаты, поэтому она с силой ударила его в грудь:

— Перестань меня отталкивать, Рази! Кому говорю!

Он странно и коротко охнул и незамедлительно отступил, подняв руки. Она воспользовалась возможностью и зашла обратно в комнату.

— Как он? — Она впилась глазами в Рази.

— Ему нужно принять ванну, — выдавил Рази, — у него… ужасно болит голова. Тебе нельзя его видеть, Винтер. Ему нужно какое-то время…

Тут Кристофер мягко позвал из своей комнаты:

— Рази!

Голос был едва слышен, но Рази тут же развернулся и метнулся в комнату. Винтер еще ни разу не видела, чтобы он двигался так быстро. Она стояла, вслушиваясь в их тихий разговор, и чувствовала себя сбитой с толку.

— Дай мне с ней повидаться… — Голос Кристофера был мягок, однако это была не просьба.

— Крис. Пожалей же себя…

— Мне необходимо ее увидеть.

— Я же уже сказал, с ней все в порядке.

А теперь Кристофер умолял все тем же мягким шепотом, и Рази не выдержал звучавшего в его голосе отчаяния.

Он вышел за дверь, встав так, что против света он казался лишь длинной узкой тенью.

— Заходи, — тихо сказал он.

Кристофер сидел у низкого столика, в окружении множества флаконов, бутылочек и полос ткани, а у его локтя стояла миска с горячей водой. Одет он был в просторный полосатый цветастый балахон, похожий на те, что носят бедуины, а грязные волосы были собраны на затылке. Шею он все еще держал неестественно прямо, дрожь не проходила, а заплывшие глаза были лишь немного приоткрыты.

— Винтер? — позвал он, с трудом шевеля губами.

— Да.

— Я тебя не вижу.

Она подошла ближе, ступив в освещенный круг. Похоже, он оглядывал ее с ног до головы, стараясь разглядеть в полумраке через отекшие веки.

— Они не сделали тебе ничего плохого?

Вопрос настолько ее поразил, что она не нашлась, что ответить. Он подался вперед и учащенно задышал, прищурив почти не видящие глаза, замычал от боли, которую это ему причинило. Она с трудом разобрала слова, когда он сказал:

— Ответь же мне. Ты должна мне сказать. Они не сделали тебе ничего плохого?

Она подошла еще ближе, сдерживая отвращение от ужасной вони:

— Нет, Кристофер. Никто мне ничего не сделал.