Отражаясь в людях: почему мы понимаем друг друга

Психолог развития Патрисия Гринфилд изучала моторные и речевые способности детей. Она заметила параллелизм в развитии навыков использования иерархических структур при ручной деятельности (направленной на игрушки и орудия) и вербальной коммуникации. Опираясь, кроме того, на результаты своих исследований шимпанзе и других человекообразных обезьян, она выдвинула - до открытия зеркальных нейронов! - гипотезу о ключевом значении поля Брока для эволюции и развития как ручной деятельности, так и речевой коммуникации. Патрисия - профессор на факультете психологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, и, разумеется, мы с ней в конце концов поставили совместный эксперимент с нейровизуализацией. Он касался роли областей человеческого мозга с зеркальными нейронами в кодировании действий при нарастании иерархической сложности их результатов.

Испытуемые в нашем эксперименте смотрели на экспериментатора, манипулирующего со стаканами и кольцами. В некоторых случаях последовательность его действий напоминала построение свободно играющими детьми все более сложных иерархических структур: например, стаканы разной величины вкладывались друг в друга в порядке уменьшения размера. В других случаях манипулятивные действия не создавали явных структур. Если зеркальные нейроны реагируют только на манипуляцию объектами, активность их при наблюдении за целенаправленными манипулятивными действиями, создающими иерархические структуры, и действиями, не создающими их, должна быть одинакова. Но если они откликаются и на построение иерархических структур в ходе наблюдаемых действий, они должны в этом случае разряжаться активнее. Наше исследование, которое снова выполнил Иштван Мольнар-Сакач, показало более высокую активность зеркальных нейронов при наблюдении за манипуляциями, приводящими к созданию иерархических структур⁴⁸. Этот результат важен не только тем, что он подтвердил теорию Патрисии Гринфилд, но прежде всего тем, что он показывает: зеркальные нейроны чувствительны к иерархической организации чужих действий. Если они могут кодировать иерархию, проявляющуюся в ручной деятельности, то они, возможно, способны также кодировать иерархию в других сферах - например, в речевой. Как мы увидим ниже в этой главе, когда мы, люди, разговариваем, мы склонны имитировать синтаксические структуры друг друга. В свете наших экспериментов с нейровизуализацией, касающихся имитации, и только что описанных экспериментов, касающихся иерархии действий, напрашивается предположение, что именно зеркальные нейроны помогают нам в этой имитации синтаксиса.

ОТ СОСТАВЛЕНИЯ КАРТЫ МОЗГА

К ЕГО «ВЫКЛЮЧЕНИЮ»

Вернемся к описанным в главе 2 экспериментам с нейровизуализацией, которые показали, что поле Брока активируется как при имитации чужих действий, так и при наблюдении за ними. Эти результаты были сочтены важными свидетельствами в пользу связи между зеркальными нейронами и речью, однако активация поля Брока при выполнении задания, непосредственно с речью не связанного, - это палка о двух концах. Не вызывается ли эта активация просто-напросто эффектом «внутренней речи»? Некоторые ученые указали на такую возможность. По существу, здесь мы сталкиваемся с классической проблемой нейровизуализации: это поразительная методика, но полученная с ее помощью информация носит лишь относительный характер. Испытуемые выполняют определенные задания, и мы смотрим, как в это время меняется характер деятельности их мозга. Однако мы не получаем информации о причинной роли наблюдаемых изменений. Приведу пример.

Допустим, вы находитесь в MPT-сканере, и я прошу вас пошевелить каждым пальцем правой руки по очереди, от большого до мизинца. Вы совершаете эти действия, активируя моторную кору, и мой сканер фиксирует эту активацию. Возможно, однако, что, выполняя это простое двигательное задание, вы развлекаете себя, беззвучно называя пальцы, которыми шевелите. Тем самым вы активируете вдобавок речевые центры мозга, и мой сканер фиксирует эту активацию. Если я не располагаю предварительными знаниями об областях мозга и их специализации, я сделаю ошибочный вывод, что для шевеления пальцами правой руки важны две области мозга, тогда как на самом деле - только одна.