Отражаясь в тебе

Болезненной занозой и последней надеждой в голове у него сидела мысль о том, что ему срочно нужно проверить, есть ли у него хоть один, пусть даже самый маленький шанс на то, что его любимая к нему вернется… Как проверить? Кольцо… Его травяное кольцо, которое и кольцом-то по-настоящему назвать было сложно. Ведь на самом деле это был всего лишь символ его предложения и её согласия на их совместное будущее, на их любовь… После встречи в Варей парень — реалист превратился в символиста. Он стал верить в знаки Судьбы, в приметы, в свою житейскую интуицию. И вот однажды он загадал, что пока это кольцо цело, его любимую Варю, у него никто не заберет…

Теперь же он рвался проверить, всё ли в порядке с его драгоценной реликвией, этим первым и спонтанно сделанным им лично символом их единения.

Открыв сейф трясущимися, словно у человека в ломке, руками, Миша достал оттуда небольшую коробочку и поспешил с ней к своему рабочему столу. Сев в кресло, поставил на середине столешницы спрятанный оберег и уставился на него гипнотизирующим взглядом. Морозов боялся даже подумать, что и эта, пусть и призрачная надежда не оправдается, и сняв крышку, он увидит только одну труху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Его нервы были натянуты настолько, что, казалось, он уже перестал воспринимать, где реальность, а где наваждение. Страх душил его. Психика была взорвана. Ведь после вчерашнего скандала, сердечного приступа, ночных поисков Вари со всеми вытекающими отсюда последствиями он так и не прилёг… И чтобы взбодриться, он сделал то, что никогда не стал бы делать в нормальной, обычной жизни: отправился к домашнему бару за выпивкой. Выбрав бутылку виски, откупорил её, прямо из горла сделал три больших глотка и только потом вернулся к столу, на котором стояла его «надежда».

Михаил с детства не мог терпеть алкоголь и пьющих людей. Этому повышенному негативу к крепким спиртным напиткам способствовало поведение отца, когда он принимал «на грудь». Парень зарекся, что никогда в жизни не будет искать спасения на донышке стакана. Но вот именно теперь он нарушал один из своих серьёзных принципов. Михаил как никогда чувствовал, что по-другому расслабиться сейчас просто не сможет. Вся его жизнь рушилась, как рассыпались в прах годами любовно создаваемые стереотипы и правила. Он полностью отдавал себе отчет, что то, что он приложился к бутылке, не поднимало его, а наоборот, опускало ещё на одну ступеньку на дно, куда он всё больше и больше скатывался после расставания с любимой.

Ненавидя себя за допущенную слабость, Миша снова глотнул пару раз иностранного пойла. Непривычно обжегший глотку алкоголь, словно кирпич, ухнул в абсолютно пустой вот уже сутки желудок. Молодого человека тут же затошнило, но он сдержался, потому что обманчивая лёгкость заструилась по венам и хмельно закружила голову.

Шумно вздохнув, Морозов снова уставился на вожделенную коробочку. Он будто пытался проникнуть взглядом вовнутрь через непрозрачные стенки. Страшась определенности, в какой-то момент, совершил абсолютно дурацкий поступок. Сполз со стула на пол, усаживаясь так, чтобы вровень со столом оказались его глаза. Так просто удобнее было на нее смотреть, надеяться, что предсказание сбудется в пользу его желания оставаться вместе с Варей. Просидев так какое-то время, он совсем «растёкся» от выпитого. Настроение, поднятое спиртным, резко надавило на жалость к себе, но укрепило решимость всё-таки попытать удачу.

Он протянул руку к коробочке, судорожно её схватив, будто боялся, что та может вдруг куда-то исчезнуть. Затем взгромоздился обратно в кресло и снова отхлебнул «огненной воды». С громким стуком поставив полупусную бутылку на стол, снял с коробочки крышку. Барабанная дробь встревоженного сердца прекратилась, потому что колечко было идеально целым. Вздох облегчения непроизвольно вырвался из его груди. Не веря тому, что видит, он поднес коробочку к глазам, пытаясь получше сфокусировать расплывшуюся картинку и… закричал. Зелёный ободок только внешне казался целым, а на самом деле от него остался только сам остов — одна травинка — основа кольца. Остальные плетения, высохнув, лопнули и просто держались на «честном слове».

Парень орал так, что на пару-тройку секунд даже оглох от собственного крика.

«Нет! Нет! Нет! Всё как и у нас… только видимость семьи… Уйдёт! Она уйдёт! Не хочу я так… Не хочу! Не отдам… Не дам… Не дам…».