Отражаясь в тебе

Пытаясь закрыть коробочку со своим раритетом крышкой, Михаил несколько раз промахнулся, а потом и вовсе опрокинул её. Взвыв, словно бешеный пес, он затрясся в ярости. Кое-как поставив картонный квадратик в нормальное положение, присмотрелся. «Колечко» хоть и держалось неизвестно почему, но выпав, по-прежнему оставалось условно целым. Оно не потеряло ни одного своего плетения. Боясь даже нормально дышать, дотрагиваться до него своими дрожащими пальцами, Миша достал из бумажника пятитысячную купюру и лихорадочно попытался поддеть ею кольцо. Сделать это удалось, но только раза с десятого, после чего молодой человек, шумно и пьяно вздохнув, бережно положил его назад в коробочку, а затем, прицелившись, закрыл крышкой, причем с первого раза.

Взяв со стола свой упакованный раритет, он зажал его между ладонями и сосредоточился на дорогом для него образе.

«Любимая моя! Моё счастье! Девочка моя! У нас всё-таки есть шанс. Пусть наши отношения треснули, но твоё согласие выйти за меня было искренним, как и моё к тебе предложение. Я верну тебя… Пусть не сейчас… Да, сейчас ты обижена… очень обижена, а я никого и никогда не любил, вот и растерялся. Я верну тебя…».

Поцеловав коробочку и сильно раскачиваясь под действием выпитого, он всё-таки доплёлся до сейфа и наконец спрятал в него своё сокровище. А затем, допив содержимое бутылки до конца, безвольным кулем рухнул поперек кровати, намереваясь уснуть.

Едва пьяное покачивание от выпитого в голове стало более-менее размеренным, а размякшее, непослушное тело безвольно распласталось на жестком матрасе, раздался звонок телефона.

Трель мобильного начиналась и заканчивалась не один раз, пока до Михаила наконец не дошло, что это звук сотового. Недовольно поковырявшись кармане, он достал аппарат и тупо уставился в черный экран. Наконец затуманенный мозг осознал, что потревоживший его звук раздается из другого кармана, и подал сигнал руке пошарить и там. Достав коммуникатор, кое как справившись с разблокировкой, приложил его к уху и раздраженно рыкнул.

— Кто?

— Миша, — послышался голос матери, — ты где, сынок?

— Дома, — пьяно процедил он, — я сплю, мама. Дай мне поспать…

— Что у тебя с голосом, — обеспокоенно спросила она. И тут догадка озарила её. — Миша! Ты пьян?

— Да, я напился! — с вызовом произнес он, еле удерживая себя в реальности.

— Что ты творишь? Что ты творишь, сын! Так ты ещё больше оттолкнешь от себя Варю…

— А она и так отказалась от меня… Она меня прогнала… — и парень залился пьяным идиотским смехом, почти сразу же перешедшим в рыдания.

— Ладно, спи… я завтра к тебе приеду и будем думать, что делать…

Едва мать отключилась, рука Михаила безвольно упала на постель. А потом он вдруг словно что-то вспомнив, снова вскинул вверх обе руки. И в одной, и во второй он держал по телефону.

«Два… — пьяно подумал он. — два аппарата. Один мой, а второй…».

От вспыхнувшего в пьяном мозгу воспоминания он даже сел.

«Это же для Вари! Я забыл его отдать. Нужно отвезти. А то не смогу до неё дозвониться».

Собрав себя в кучу, парень рассовал телефоны по карманам и сильно пошатываясь, отправился к выходу из квартиры.

Глава 63

Едва Варя потянулась к ручке подъездной двери, как за её спиной раздался рев байка. Обернувшись, она вдруг увидела несущийся на скорости мотоцикл Михаила. То, как ехал парень, виляя из стороны в сторону, без шлема и соблюдения каких-либо правил, сразу же с головой выдавало в нем нетрезвого человека. Зная, что муж резко отрицательно относится к спиртному, она даже удивиться не успела этой странной картине, как байк, не снижая скорости, врезался в правое переднее крыло спорткара Милославского. Водитель словно пробка вылетел с мотоцикла и, перелетев через капот, чудом не задев штыри металлического ограждения газона, кулем рухнул на клумбу.

Не проронив ни слова, Варя побледнела и тут же свалилась без сознания у подъезда.

Очнулась она от чьих-то влажных прикосновений. Димка, стоя перед девушкой на коленях, протирал мокрой салфеткой её лицо.

— Господи, — облегченно произнес он, чуть не плача, и прижал девушку к себе. — Как ты меня напугала! Господи! — и, подхватив Варю на руки, понес её на скамейку.

— Миша… — прошептала она растерянно, делая слабые попытки высвободиться из цепких рук друга детства.

— Да жив этот идиот. И самое интересное, абсолютно невредим… просто очень пьян. Слышишь, возится…

Варя подскочила, но от резкого движения голова у неё закружилась, и девушка вынуждена была ухватиться за локоть Милославского, чтобы не упасть. Миша же, действительно что-то бормоча себе поднос, пьяно покачиваясь, стоял на четвереньках и то и дело силился подняться с земли. Наконец, после огромного количества попыток, опираясь на ограждение, ему удалось принять вертикальное положение, и он тут же уставился на стоявших недалеко от него Димку и Варю.

— Ага! — наконец выдал он, видимо, сообразив, кто это. — Стоило мужу за порог, как кобели на сучку налетели…

Варя ахнула и отшатнулась. Новые слёзы обиды хлынули у неё из глаз, а Милославский нахмурился.

— Не говори того, о чем потом пожалеешь.