Отражение мира

Подобно трепету листа,

Когда вся крона еле дышит.

Уста связала немота

И ветерок на пяльцах вышит.

Вся свежесть утренних лугов,

Стогов, тропинок и тумана.

Звенит рассвет под хрип коров.

Сижу на краешке дивана.

Увидеть многое готов

На мерзлом стеклышке обмана.

* * *

Когда-нибудь захочется мне в отпуск,

Наедине с собой и без тебя.

Когда-нибудь захочется мне водки,

И вые… кого-то, не любя.

И, может быть, захочется подраться,

И не писать стихов, – ну ни строки.

В плохой компании нажраться

И не читать до одури стихи.

Когда-нибудь мне жизнь покажет кукиш,

И отпуска у нас не совпадут.

Ведь ты одна так улетать не любишь.

И я один свихнусь от скуки тут.

* * *

Ветер рвет фотографий взмах,

Время рвется, как пленка, в крик.

Осознанье внимает крах

И дождями размыт Лик

Или облик, какой черт?

Может образ? И тот смыт.

Просто время само течет

Даже взгляд твой уже забыт.

* * *

У вечности нет

Ни времен, ни пространства.

Все здесь и сейчас,

От начала и до…

И хаоса нет, и нет постоянства,

И выдумана суета городов,

Спокойствие леса,

И буйство стихий,

Религия, жизнь

И ее скоротечность.

Есть только стихи.

И кругом бесконечность.

И вечность сама

Зарождалась в любви.

* * *

Во множестве несказанных стихов

Так много тайн и неприличного,

Фантазий скрытых и грехов –

От пошлого до необычного.

Порою хочется открыть тетрадь

И душу всем на обозрение.

Что выйдет из того? Как знать?

Я сохраню Вам нервы, зрение.

И слух я Ваш поберегу пока,

К чему разочаровывать развратом.

Все это в каждом есть наверняка,

Во мне все тоже – многократно.

* * *

Как страшно писать о любви,

Когда она уже привычно сшита.

Точнейшей нити, Боже, не порви!

Я свил ее из множества ошибок.

И вот она по росту, по душе

Сроднилась с телом воедино.

Не отнимай и новую не шей.

Мы вместе – и уже необратимо.

Поверь, Господь, наша любовь чиста.

И мы влюбленность сохранить сумеем.

Позволь нам вместе хоть и не до ста,

Но до последнего порыва суховея.

ВАРВАРА КУЗНЕЦОВА

РОЖДЕНИЕ

Мне еще чуть-чуть осталось

Полениться в тишине.

Но мгновение настало:

Знаю, будут рады мне.

Ангел ждет меня снаружи,

Я его не подведу.

Мы давно уже с ним дружим,

Ангел – мой любимый друг.

Бог шепнул мне в ушко тайну

О хранителях моих,

И теперь я точно знаю,

Ну, как минимум, двоих.

Самый первый и любимый

Ангел будет наяву.

У него родное имя –

Мамой просто назову!

С мамой всем легко, признайтесь.

Впереди десятки лет.

Я кричу вам: «Улыбайтесь!» –

Выхожу на Божий свет!

* * *

Надоело – вокруг да около

Виться вороном или соколом.

Напишу, чтоб под ложечкой ёкало,

Чтобы ахала ты или охала.

Как весна, так хоть сразу вешайся,

Набухают не только почки.

Жизнь галопом… А мне бы спешиться

И пешком, да в одной сорочке.

Шизофреники с обострением

И маньяки туда ж с депутатами.

И с экранов и все про влечение,

Как же тут не ходить поддатым?

Хоть сугробы еще по шею,

Но я чую нутром и прочим:

Стали ночи чуть-чуть теплее,

А под шубами юбки короче.

Одичаешь в ночи полярной.

Сны, как в юности, целой ночью.

Хорошо, что хоть секс регулярный,

А не то я бы сдвинулся точно.

* * *

Тоска до слез, до исступления

Необъяснимая тоска.

Печаль – лекарство к исцелению

Иль крест, зовущий в облака.

Пусть не оправданная, глупая

Щемит под ложечкой зудя,

Разбавлена вином и скукою.

Словно из прошлого глядят

Мне в спину через поколения,

Как жаль, что смотрят не в глаза,

Давно нашедшие забвение,

Не могут ничего сказать.

Но чудится, что слышу многое

Сквозь необъятный ход времен,

Давно забытое и новое

Всех, кто войною погребен.

* * *

Кофейных зернышек пригоршню

Я для тебя перемелю.

Чтобы любовь не стала горькой

Я горечь в поцелуй волью.

И губ твоих любимых сладость

Усилит терпкий аромат.

Так с добрым утром, моя радость.

Я бесконечно утру рад.

* * *

Я бы плюнул и тоже уехал,

Без меня опустел материк.

Чернозем отзывается эхом,

Не меня ли он так материт,

Но ни Родины там и ни флага,

Ни кола, ни двора, ни угла.

А погост там широкий и благо–

Там земля и суха, и тепла.

* * *

Еще не отделимый от себя,

Я сам проживший жизнь до половины,

В потоки вечности, лелея и любя,

Впускаю бережно и строки и картины,

Словно мальков в огромную пучину.

Я знаю точно, выживут не все.

И смерть отнимет ровно половину–

Охочи хищники до мелких карасей.

А поросль совсем не однозначна.

Я сам прекрасно вижу, кто здесь слаб.

И каждому своя судьба назначена,

И каждому свое и sapienti sat.

* * *

Выбилась злоба из сил,

Махнула наотмашь с досады:

«Да, ну тебя! Мне оно надо?»

А я ничего не спросил.

Вдыхаючи прану из ветра,

Глотающий снег налету,

Я прыгнул за ним в пустоту,

И я пролетал километры.

Хотя от земли на вершок

Взлетал и смеялся погоде,

Видать, повелось по породе

Не верить ни догмам, ни моде.

Мне в спину с обидой смешок.

И слышу – плохое уходит.

* * *

Безропотно одеты в наготу,

Сквозь похоть непрозревшие запреты,

Влекут из кожи в сладостном поту

Занозы – мысли из поэта.

В свое молчание впустить

Еще страшнее, чем в словесность.

В каком миру тебя любить?

В каком потоке чище честность?

Я, так же как и ты, стою,

Раздет молчанием до нитки.

Тебе молчание, пою.

Стихи ты берегла, как свитки.

* * *

В твоей походке легкокрылой

И грация и красота,

Идешь по осени унылой,

Душой и помыслом чиста.

Твоей улыбкой лучезарной