Отражение Улле

Марков Александр Отражение Улле

Александр Марков

Отражение Улле

ПРОЛОГ

Ночью небо спустилось почти до земли. Покрыло, укутало ледяною мглою вершины гор и теперь стекало, клубясь, по сырым расщелинам в долины.

Всю ночь Ильг пробиралась в кромешной тьме через дебри. Березовое криволесье обдавало ливнем, чуть дотронешься до спутанных ветвей. Она брела по болоту, где набухший водой мох жадно всасывал ноги, а отпускал неохотно, с хищным упыриным чмоканьем. И ночная невидимая птица все металась над головой, завывая:

- У-улле! У-улле!

Ильг вздрагивала, кутаясь в волчью шкуру, бормотала: "Молчи, злая тварь, беду накличешь!" А утром, когда небо посерело над горами и болото осталось позади, Ильг разглядела в рассветной мути вздымающуюся перед нею стену из черных бесформенных глыб, скользких, в лохмотьях лишайников. Чахлые сосны впивались корнями в трещины скал. Из расщелин тянуло земляным холодом. Ильг полезла вверх, цепляясь за стволы и корни, - почти сплошь гнилые, в ее руках они рассыпались в труху, кишащую муравьями.

- Брюхо мое, брюхо, - стонала Ильг, придерживая огромный живот, облепленный листьями и мхом. - Повремени еще, дай до норы добраться.

Вконец обессилев, Ильг сползла в глубокую расщелину с мшистым мягким дном. Сверху нору закрывала громадная глыба, вбитая, как клин, в трещину; под ней было темно и тихо. Комары, прозябшие за ночь, теперь отогрелись, зажужжали и облепили Ильг с головы до ног.

- Ишь, налетели, упырьки зудливые. Тоже ведь, мелкая тварь, а Хозяину верно служит, - только вымолвила Ильг, как стало ей не до них. Стиснула зубы, сжала кулаки, ногти вонзила в ладони - терпе-еть! Кричать не смей, закричишь - зверь придет, человек услышит, из мглы небес спустится Хозяин.

Так и терпела, пока не родила. Опомнилась быстро, подхватила ребенка, вышла из-под камня на свет. Мальчишка. Это ладно, пусть руку покажет! Младенец молчал, сжав кулачки, деловито сопел. Ильг осторожно разжала левый кулачок и уставилась на чистую розовую ладошку.

И тут сверху раздался хриплый, дрожащий голос:

- Э, Ильг, да ты выродка родила!

Ильг метнулась под камень, втолкнула ребенка в самый угол, сжала нож в руке, выглянула. Старый Гури уже лез в расщелину. Драная шкура еле прикрывала его зад, седые лохмы торчали кое-где среди шелухи и коросты на шишковатом черепе. В руке он держал копье и не спускал с женщины своих хитрых глаз. Вот он уже внизу рядом с ней.

- Чего уставилась? - Кряхтя, старик остановился в двух шагах, не решаясь подойти ближе.

- Следил?

- Не. Жрать охота. Почуял кровь.

- Улле тебя накормит.

Старикашка дернулся, словно ужаленный, покосился на мглистое небо.

- Тихо ты, вражье отродье! Не ровен час, услышит!

- Чего надо тебе? Слюни-то подбери!

Старик утерся.

- Выродка ты родила. Я видел.

- А тебе что за дело?

- А то: разорвут тебя.

- Разорвут, коли сболтнешь.

- Дашь мне его - не сболтну. Жрать охота. Два дня не жрал.

- А не соглашусь?

- Ты... того, не дури! - Гури замешкался было, но потом сверкнул злобно глазами, ногой топнул, взмахнул копьем. - Всем скажу, тварь ты, упырица болотная, сгнили чтоб твои потроха, всем скажу, что за змей выполз из твоего зловонного чрева!

- Добро, - усмехнулась Ильг. - Уговорил. Пусть примет благую смерть. Одним страдальцем меньше станет.

- Благую смерть, да! - Старик причмокнул, заулыбался. - А чего заартачилась-то?

- Сама голодаю. - Ильг подтолкнула старика. - Полезай. Там он.

Гури нагнулся, полез под камень. Тут Ильг и всадила ему нож в поясницу. Старик мягко плюхнулся в мох. Ильг вытащила его на свет, перевернула, села на грудь, нож к горлу приставила и сказала:

- Вот и пришел тебе конец, пес ты шелудивый.

Гури хотел ругаться, да раздумал. Чего уж теперь...

- Скажи, - прохрипел он, - зачем в эту глушь-то забралась? Знала, что ли, кого родишь?

- Не знала, да подозревала.

Гури прикрыл глаза, помолчал, потом снова заскрипел старой глоткой:

- А скажи, старшего своего, Энки, тоже в лесу рожала?

- Здесь и рожала. - Ильг пощекотала его ножом. Ребенок в норе заплакал. - Ты еще подумай, старый. Глядишь, чего и надумаешь.

Тут глаза Гури широко-широко раскрылись.

- Слышь, Ильг, а ведь это не медведь Энки руку отгрыз, когда он родился!

- Я ж говорила: догадаешься. Твоя правда, я ему руку отгрызла. Энки жизнь сохранила и этому сохраню. И руку сохраню. Способ я нашла...

- Ну, все, хватит с меня, - еле выдохнул Гури. - Кончай меня, волчица, заждался я благой смерти.

- В пустоту уходи. - Нож с хрустом вошел в горло. - Не держу на тебя зла. Да не встретишь ты Улле по ту сторону жизни!

Старик помер. Ильг слезла с него, вытащила ребенка, согрела, снова посмотрела на ладошку. И на свою ладонь взглянула, с круглой черной родинкой посередине. И мертвый Гури растопырил грязную пятерню с той же меткой.

Ильг сдернула с шеи ожерелье из гадючьих зубов, выбрала зуб покрупнее. Сорвала горсть черных ягод нэр, выдавила каплю сока на камень. Взяла змеиный зуб губами, набрала сока в канал для яда. Потом воткнула острие ребенку в ладошку, дунула. Черное пятнышко расплылось под кожей.