Отражение Улле

Имро стоял в слизистом песчаном коконе и тоже ждал.

Потом пришел наконец один бурдюк с кровью. Затопотал ногами над головой. Была ночь, и Имро пополз кверху. Извиваясь и легко раздвигая скользкие камни и влажный песок, он быстро достиг поверхности. Встав на ноги, расправил слежавшиеся руки. Бурдюк валялся на гадкой волосатой подстилке и рычал. Сладкий тошнотворный запах живого тела манил и одурманивал. Мягко ступая, Имро подкрался к спящему. Наклонился и замер, нарочно оттягивая миг блаженства. Его охватила щемящая нежность. Он прижался к кровяному мешку, обнял его, ласково прикоснулся губами к шее. Почувствовал, как напряглись, повернулись вперед и быстро-быстро заработали его зубы, проделывая в коже круглую ранку.

"Тебе будет хорошо, - думал Имро с любовью - Ты наш, наш". Теплая струйка потекла в истомившийся рот.

В этот миг вселенная преобразилась. Время отхлынуло... еще... еще... округлилось, затрепетало - и побежало вспять! Волна невероятного, беспредельного счастья накатилась на Имро. О блаженство - быть вместе с Улле в час его торжества! Время шло назад, к своему началу.

Все изменилось. Потоки тепла и света текли теперь обратно, их источники жадно глотали то, что прежде ими исторгалось. Поэтому теплое стало холодным, белое - черным. Так же изменились и чувства Имро. Нежность предстала в образе отвращения.

Зачем он прильнул губами к этой гнусной, презренной твари? Зачем ему нужно это гадкое существо - человек? Потом он вспомнил. С ненавистью выплюнул в дырочку ледяную струю крови. Потом заживил ранку зубами и брезгливо отстранился.

Вот кто он был на самом деле - даритель жизни. Его упыриная сила изливалась в брюхо животворной кровью. Он будет впрыскивать ее в пустые, сухие мешки - трупы, даруя им жизнь. Пусть живут, пусть жрут, пятясь по лесам, рожденные из праха благоуханные кучки. Пусть живут до тех пор, пока жадные чудовища - самки - не поглотят их, съежившихся и потерявших разум, своим хищным кровавым чревом. Все они - жалкие твари. Он, Имро, - выше, чище, светлее. С ним не сравнится никто. Творение Улле, он был создан и предназначен для бытия в обратном времени, и только теперь, когда Улле победил и время устремилось вспять, раскрылась истинная сущность упыря.

Имро больше не видел мира - глаза его посылали сигналы обратно, из мозга - в мир. Сначала рождался образ в сознании - образ камня, дерева, события. Потом из глаз изливался свет. И свет этот порождал в мире увиденное, а вернее - измышленное упырем. Причина и следствие поменялись местами, и вдруг оказалось, что причиной всего сущего является его, Имро, мысль. Отныне он был создателем и творцом, и его могуществу не было предела. Его глаза сияли на все мироздание, трепещущие ушные перепонки наполняли воздух звуками.

Имро встал и шагнул назад, расправляя плечи. Его распирало от гордости. Он был наконец-то в гармонии с миром - он, упырь, прекраснейшее из существ, царь вселенной. Час упырей настал.

Имро попятился, песок расступился сам собой под его ногами, и он ушел в землю. Потом он лежал в толще песка, а время убывало ровно и тихо, и лишь одно нарушало покой упыря, не давало целиком отдаться блаженству. Он знал, что его упыриные дни скоротечны. Скоро он станет презренным мешком для крови, и другой упырь накачает его красной жижей, и он оживет.

Потом он вдруг понял, что мысли его текут по-прежнему вперед. "Они должны были бы течь вспять, - подумал Имро. - Воспоминания должны убывать, исчезать из памяти по мере того, как возвращаются мгновения и события. Я должен помнить только грядущее - то, что было прежде прошлым. Но это не так. Я помню и то, и другое. Я помню миг, когда время повернуло назад, хотя этого мига по-настоящему еще не было и я ухожу от него все дальше в прошлое. Может быть, это свойство сознания и оно не может существовать иначе? Но как же так, ведь получается нелепость. Эти мои мысли - я точно знаю, что в это самое время, в эти мгновения, которые сейчас убывают, - у меня не было таких мыслей. Значит, не все воспроизводится в точности как было. Значит, я, творец вселенной, сильнее самого времени. Мое сознание работает так же, как и раньше. И я могу не подчиниться судьбе и творить ее по-своему. Я возьму себя за горло, когда придет час подняться на поверхность и стать человеком. В этом обратном времени человек - грязь и плесень. Я не хочу им быть. Этот мир - для нас, упырей".

И вот вернулся день его смерти. Он почувствовал, как тело его само собой ползет кверху. Но Имро воспротивился воле времени. Он был уверен в своих силах, ведь его мысли теперь обрели всевластие. Имро заставил себя увидеть, почувствовать, что никуда не ползет и лежит неподвижно. Время поддалось. Оно было мягким и чуть-чуть упругим.