Отражение в тебе (СИ)

Матвей наблюдал за братом от машины – точно любовался выпущенным на волю зверьком.

- Ты ведь сюда хотел?- и улыбнулся.- С днём рождения.

Сердце Яра ухнуло куда-то вниз. Он и забыл совсем. Ну да, дома лежал подарок, который он уговорил купить Сашку – кинжал взамен утерянного где-то Матвеевого.

- Слышишь?- Матвей замешательства близнеца не заметил. Чуть склонил голову, вслушиваясь в лесные звуки, - вода журчит?

Схватил за руку и потянул сквозь заросли лещины. Ручей извивался между корнями деревьев, глуша говорливым журчанием звуки, пусть далёкой, но слышной трассы. Словно в другой мир попали, отрезали мир людей от обволакивающей лесной глуши. Матвей расправил теперь почти всегда ссутуленные плечи, зажмурился и подставил лицо косым лучам, пробившимся сквозь листву. Сейчас перед Яром стоял… он сам. Высокий, худощавый… уставший. Но впервые за долгое время стоящий напротив него человек был его собственным отражением, а не серым выжатым привидением, заставляющим вздрагивать от любого прикосновения. Интересно, ему когда-нибудь вообще подарки на праздники дарили? Когда Яр пытался вытянуть из брата, чтобы тот хотел получить на день рождения, тот как-то странно на него посмотрел, но ничего внятного так и не ответил. Тамара вообще покрутила пальцем у виска и привычно обозвала долбоклюем.

- Теперь понимаю, почему тебе так нравится дикая природа.

- А откуда ты знаешь, что она мне нравится?- Яр так и не признался, что знает про их общение с матерью – просто не подвернулось подходящего случая.- Откуда ты вообще знаешь мои вкусы и привычки?!

А этот гад невозмутимо глянул своими вишнями и спокойно заметил:

- Ты же читал нашу переписку.

Внутри будто иглой в нерв штрыкнули. Матвей всё всегда знает и никогда ничего не рассказывает. Рядом с ним чувствуешь себя глупым слепым щенком.

- Ты и это знаешь?- вспылил Яр, наподдав ногой по воде. Нога была босая, а вода оказалась ледяной, отчего повернулся к брату он далеко не с дружелюбным выражением.

Раздражающе невозмутимый кивок.

- Знаю.

- И откуда же?

- Ты щёлкнул письмо от отца. Надо было вернуть в непрочитанные.

- И это всё, что ты мне можешь сказать?

- А что ещё?

- Не знаю, например: «Эй, братик, а я чокнутый сталкер – я следил за тобой всю сознательную жизнь»!

- Я общался с матерью всего несколько лет, и я не сталкер.

- Ну маньяк, разница невелика!

- И не маньяк.

- Да неужели?- с весёлой злостью фыркнул Яр.- Ты знаешь обо мне любую мелочь, ты из-за меня к Никифорову попал… тебя в подворотне подрезали! Да-да, не делай такое лицо, не один ты обо мне знаешь!- мстительно добавил он.- Я был тогда в больнице и видел твою бледную физиономию под капельницей! А ты потом и словом не обмолвился!- Его прорвало. Яр орал во всё горло. Его трясло от накопившегося напряжения, оттого, что напротив стоял упрямо невозмутимый Матвей. А ему безумно хотелось выжать из этого человека хоть каплю живых эмоций. Чтоб он не оббивал стены кулаками и не курил, глядя стеклянными глазами в небо. Чтобы он рассказывал, почему ему плохо, и улыбался, если ему хорошо. Чтобы Яр не чувствовал себя вязнущим в болоте недомолвок и непонимания. Он мог попытаться понять поведённость на нём Матвея – Яр жил жизнью, которой у того не было. Он мог смириться с тем, что его полюбил собственный брат – Яр не мог смириться с тем, что собственный брат не хотел рассказывать, почему так случилось.

Его накрыло с головой. Ни щебет птиц, ни запах леса, ни журчание воды под ногами не могли успокоить разбушевавшейся внутри бури.

- Ты хоть раз задумался, каково мне сидеть в квартире одному? Часами ждать, придёшь ты или нет? И если придёшь, то как себя с тобой вести? Ты как привидение! Молча ешь, молча куришь, молча громишь спальню.

- А что ты хочешь от меня услышать?- тихо откликнулся Матвей. Подумал и сел, прислонившись к клёну. Спина ровная, головой на ствол откинулся, локти на колени положил, сцепил ладони.- Я скажу, что люблю тебя, а ты дёргаешься… вот как сейчас. Я хочу подойти, а ты опять дёргаешься. Дай руку… видишь?

Его ладонь оказалась такой же холодной, как и у Яра. Он попытался разжать пальцы и отойти, но Матвей накрыл его ладонь второй рукой.

- Да за что ты меня так любишь?! У нас одинаковое лицо, чтобы сказать, что ты на него повёлся. Ты содержишь меня, не разрешаешь найти работу, тянешь на шее как балласт – здесь я тоже бесполезен. И оценки у тебя были не хуже моих – я видел табели. Тогда что во мне такого?

Пальцы жгли кожу не хуже воды в ручье. В лицо бросился жар.

- Отпусти…

- Ты ведь тоже чувствуешь, да? Как горит кожа? И как стучит сердце? О чём ты сейчас думаешь? Наверняка не о своём любимом шоколаде. Вот и у меня так рядом с тобой.

- Пусти, кому сказал!

- Ты хотел знать, я ответил,- Матвей не отреагировал, только смотрел непривычно насмешливыми глазами. Дёрнул на себя слабо охнувшего Яра.

- Ты чего? Перестань!

- Обманывать-то меня хватит! Мужчине куда тяжелее скрыть возбуждение.

- А ну, отпусти!- Яр барахтался в объятиях, как в паутине, всё больше запутываясь в обнимающих его руках.