Отражения

Отец Ивейна оказался не так суров, как представлялось Амелии. Он снисходительно улыбался принцессе и ее фрейлинам и не злился. По крайней мере, не показывал своего возмущения тем, что строгий порядок церемоний был нарушен.

– Столь деликатный момент как воссоединение потерявших друг друга родственников, пожалуй, должен быть лишен сухих формальностей, – сказал лорд Вортигерн.

Его лицо оставалось непроницаемым – и не скажешь, что прячется за любезной улыбкой и ласковым взглядом.

Амелии показалось, что напряжение, разлитое в воздухе все это время, исчезло. Птичья трель прозвучала оглушительно, Джейна, которая стояла, глядя строго вниз, вздрогнула, а тот, золотоволосый, дядюшка Амелии, посмотрел на Джейну и сощурился, словно встретил знакомца.

– Без сомнения, лорд Вортигерн, – сказал он. – Леди Мэйв нет нужды переживать. Я не склонен злиться на то, что кто-то увлекся невинной игрой и нарушил пару незначительных правил.

– Конечно, ваше высочество, – голос леди Алексианы звучал так, словно пару минут не был полон праведного гнева.

Амелия все ждала, когда из-за спины лорда Вортигерна появится ее мать, но та, кажется, осталась где-то в другом месте.

Кто-то взял Амелию за руку: вздрогнув, она повернула голову и встретилась с серьезным взглядом Кармиль.

Сестра тоже боялась, не зная, чего ожидать. Она побледнела, губы были чуть приоткрыты. Но рука, держащая руку Амелии, была твердой и сухой, случись что – и эта рука потянет ее прочь отсюда, прятаться между стен или в пустых комнатах, где никто не найдет их.

– Тем более, кажется, условленный час еще не настал, – продолжил его высочество и вышел вперед. – Наша встреча здесь случайна и неожиданна для всех. Поэтому, правда, обойдемся без глупых правил, – он застыл в полушаге от принцесс и чуть наклонился, чтобы их взгляды были на одной линии. – Вы – леди Амелия Джорджина Элизабет д’Альвело, – он безошибочно указал пальцем на Амелию. – А вы, – принц чуть наклонил голову. – леди Кармиль Флоренс д’Альвело. И, кажется, у вас есть еще одна сестра, но она слишком мала, чтобы веселиться вместе с вами.

– А вы, – дерзко сказала Кармиль. – Принц Антуан Фердинанд Флавий?

За дерзостью она прятала страх, и очень успешно.

– Все верно, – улыбка у Антуана Фердинанда Флавия была лукавой и доброй. Он осторожно потянул за край шарфа Джейны, который Амелия все еще сжимала в руке. – С вашего позволения, Амелия, я бы хотел немного подразнить строгую леди Мэйв и присоединиться к игре.

Было в нем что-то такое, что звало за собой.

Амелии казалось, она смотрит на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь туман в рыже-золотой осенней роще.

Или на свое отражение в холодной воде, искаженное ветром.

Странное знание, поселившееся в Амелии в тот вечер, когда она заблудилась в парке, снова проснулось. Не бойся, говорило оно, смелее. Он равен тебе, а ты – ему, он не посмеет причинить тебе вред.

Амелия потянула шарф на себя, не позволяя принцу его забрать.

– Вообще-то, ваше высочество, – сказала она – без той звонкой дерзости, к которой была склонна Кармиль, но почти с вызовом. – По правилам должен водить он.

И указала рукой на человека с желто-оранжевыми глазами.

Антуан Фердинанд Флавий с удивленным лицом выпрямился, а потом рассмеялся.

Так, словно лет ему было не больше, чем самой Амелии.

***

День прошел странно и весело. За игрой в слепого кота, к которой венценосный дядюшка Амелии присоединился так легко и так уверенно, что не оставил ни леди Мэйв, ни лорду Вортигерну ни единого шанса на сопротивление, последовало чаепитие в просторной гостиной. Она была по-мужски темной и строгой, с балками из темного дерева, пересекающими бежевый потолок, с оленьими головами над резным камином, с тяжелыми стульями и большим окном, выходящим в зимний сад.

Беседа текла спокойно, его высочество был вежлив и доброжелателен, он улыбался искренне и задорно. Он интересовался Амелией и Кармиль: как они устроились в Альбе, как жилось им в Эривэ, помнят ли они Арли и Бриатику. Что они ели на завтрак, нравится ли им столица, хорошо ли они провели праздники. Умеет ли Кармиль ездить верхом. Любит ли Амелия танцы. Что они изучают под пристальным и строгим взором леди Джейны Бронкль.

Джейна сидела тихо. Наблюдательная Кармиль шепнула Амелии на ухо, что у их гувернантки то краснели кончики ушей, то, наоборот, – она становилась бледной, как полотно. Ей позволили присутствовать на чаепитии: оказалось, и лорд дель Эйве, и сам принц знали старших Бронклей. Леди Мэйв, конечно, чуть скривилась, а леди Катарина сделала вид, что Джейны в комнате нет.

Амелия знала, что мать все еще злилась, и даже слова лорда Дамиана не смогли погасить эту злость. А Джейна стала мишенью.

Впрочем, к Антуану Фредерику Флавию леди Катарина тоже была холодна.