Отражения

Некоторые девочки, правда, отчаянно не желали превращаться, поэтому платьев было только пять. На этом я хотела остановиться, и причина была совсем не в том, что каждый раз, стоя на низкой ступеньке с разведенными в стороны руками, пока меня оборачивали измерительными лентами и отрезами ткани или надевали на меня что-то из заготовок салона, я испытывала легкий стыд за потраченные на меня деньги. Счета мне даже не показывали. Причина была в другом.

В шелесте ткани, когда я двигалась. В том, как ребра корсета врезались в мои собственные ребра, стоило мне попытаться сесть чуть свободнее. В том, как я путалась в тяжелой бархатной юбке. В том, что я все еще не знала, что делать с волосами и руками, не знала, как двигаться, чтобы не испортить изящные складки широкого пояса, чтобы не встретиться с коварными гвоздями или крючками, не наделать затяжек и не оступиться.

Я была очень рада, что на примерки со мной ходила Лин, а не Присцилла, но подозревала, что Присцилла отлично знала и о содержании пяти коробок в моей комнате, и о их стоимости. То ли ей было все равно, то ли она ждала, как я себя поведу, когда окажусь в одном из своих платьев посреди сияющего волшебными кристаллами и свечами зала во Дворце-на-Острове.

И чем ближе становился день, когда это должно было произойти, тем больше я ловила странных взглядов и тонких улыбок, адресованных мне. Леди выжидала. И наблюдала. Я старалась показать, что вложенные в меня усилия не прошли даром.

Но, честное слово, я бы с радостью кинулась в ноги лорду Парсивалю и его сестре, умоляя разрешить мне остаться здесь, рядом с библиотекой и холмами, по которым можно было гулять и не думать ни о платьях, ни о правилах, ни о двух золотоволосых принцах, рядом с которыми я должна буду провести несколько месяцев. Или чуть дольше, как мне повезет.

Чудовища, живущие за гранью реальности, на той, другой стороне мира, пугали меня меньше, чем учтивые улыбки с этой стороны. Может быть, потому что дель Эйве дали мне защиту от этих чудовищ, а вот от клыков и когтей Двора у меня защиты не было. Только кольцо, распознающее яды, заученные правила этикета и собственный здравый смысл.

Мы покинули Гнездо сразу после завтрака, а вернулись – после обеда, когда сумерки уже начинали сгущаться, через портал за кабинетом лорда Парсиваля. В самом кабинете нас ждал зажженный фонарь с кристаллом и тишина. Я бы вообще не придала этому никакого значения, подумав, ну, фонарь и фонарь, но Кондор остановился, выпустил мою руку, в которую вцепился перед шагом в зеркало там, в Альбе, и вытащил из-под фонаря лист бумаги, одновременно с этим щелкая пальцами, чтобы в кабинете зажглись остальные светильники.

Я зажмурилась.

Кондор недовольно цыкнул:

– Если ты надеялась, что на сегодня с практикой светского общения покончено, милая, боюсь, я должен тебя огорчить.

– Что там? – я подалась вперед.

– У нас гости, – сказал Кондор, с кислой миной складывая лист и пряча его в карман, несмотря на мое показательное возмущение. – Там ничего интересного, Мари, не хмурься. Пара язвительных строк от моей тетушки с краткой характеристикой господина Форжо, который должен был сегодня встретиться с моим о тцом, но оказалось, что у него есть еще дело к тебе, милая. Невероятно важное, судя по всему. Пойдем, – его рука мягко легла мне на спину, приобнимая. – Быстрее выясним, что случилось, быстрее избавимся от него.

Я успела столкнуться с Форжо уже трижды – в ресторане, где он был на свидании с рыжеволосой Джейной из Враньего Дола, во дворце в тот день, когда я ставила свою подпись в контракте с Даром, и потом еще раз, после разговора у Феликса – тогда Андре вошел в залу, чтобы, как я догадалась, намекнуть его высочеству, что разговор пора заканчивать, и все-таки не удержался от того, чтобы задать мне несколько вопросов.

Кондор относился к Андре Форжо, молодому и уже знаменитому историку и литератору, с каким-то странным предубеждением. Я не знала, шло это от нелюбви Кондора к Феликсу и ближнему окружению младшего принца, или же это было нечто иное, связанное с личностью самого Андре. У меня он особой приязни тоже не вызывал, уж скорее меня пугало его внимание – каждый раз возникало ощущение, что с тобой играют в тонкую, еле заметную и опасную игру.

Нас ждали в гостиной – в той, темно-синей, куда я попала в свой первый визит в этот дом. В камине горел огонь, пахло травами, дымом, имбирным печеньем и неприятностями. Леди Присцилла сидела с идеально ровной спиной, держа в одной руке блюдце, а в другой – тонкостенную чашку. Она сидела слева от лорда Парсиваля, который молчал, чуть подавшись вперед, словно пытался лучше рассмотреть гостей – Андре и сидевшую рядом с ним девушку, в которой я с удивлением узнала Элси.