Отраженная угроза

— Гляди. — Яцес приподнял клапан кармана. В кармане лежал небольшой зеленый цилиндрик с насечками и изогнутым рычажком.

— Граната? — Сенин не поверил своим глазам. — Откуда?

— Нашел под лестницей. Кто-то из этих чертей обронил. Они тут боеприпасы ящиками с этажа на этаж таскали.

— Спрячь и не доставай пока, — сказал Сенин. — Главное, не натвори глупостей.

— Да я не дурак, — немного обиделся Яцес.

— Вроде стрельба стихает, а? — заметил Хэнк.

— И что это значит? — насторожился Яцес. — Всех перебили?

— Нет, — не слишком уверенно сказал Сенин. — Это может означать, что осадная фаза операции завершается. И оборона отходит в глубь здания. Видите, там с пулеметом возятся.

— Представляю, что здесь начнется. — Хэнк вдруг побледнел.

— Молчи. Лучше пока молчи.

— Народ уже в туалете прячется, — сказал Яцес. — Набились, как селедки в банке, стоят в дерьме по уши. Как там они только дышат.

Сенин вдруг поднял руку, призывая всех замолчать.

— Что это? — тихо сказал он.

— Ты о чем?

— Слышите? Стук какой-то.

В самом деле, в зале слышались несильные, но звонкие размеренные удары. Они следовали короткими сериями, будто сигналы.

— Стучат, — согласился Хэнк. — Вот от той стены звук идет.

— И что это может быть? — пробормотал Яцес. — Там будто гвозди вбивают, слышите?

— Нет, это не гвозди. — Сенин нервно потер виски. — Какие, к черту, гвозди. Стук ведь снаружи. Это мне стучат. Нам.

— Что еще за новости? — недоверчиво проговорил Яцес.

— Хорошие новости. Хотя как сказать. Я понял. Кажется, понял. Они собираются взрывать ту стену.

— Что значит — взрывать? — У Яцеса округлились глаза. — Они же половину народа тут обломками перебьют.

— В том-то и дело. Это нам стучат. Чтобы мы отвели людей от стены, понимаете? Они ведь знают, что мы здесь, мы договаривались!

— Ты уверен? — прищурил глаза Яцес.

— Вполне.

— А с чего ты так уверен?

Сенин не мог ответить. Как сказать двоим посторонним людям, что человек на той стороне — его второе «я». И что понять друг друга они могут и без слов, а только намеками. Такими, как этот ненавязчивый стук в стену.

— Уверен, — сказал Сенин. — Просто знаю, и всё. У нас свои секреты.

Он лихорадочно думал. Действовать требовалось очень быстро, иначе стук прекратится и полиция сделает всё на свое усмотрение. А это означает, что применит самый топорный метод из всех возможных.

— Взгляните, — сосредоточенно сказал Сенин. — Между той стеной и пулеметом — толпа. Весь зал простреливается. Если они начнут палить по штурмовикам, тут поляжет сотни полторы. Это нас не устраивает.

— И что? — Яцес еще выразительней прищурился. — Выход-то какой?

— Выход? — С каким удовольствием Сенин переложил бы сейчас свои дела на чьи-нибудь чужие плечи. — Выход такой. Во-первых, давай сюда свою гранату.

— Это еще зачем? — пробормотал Яцес, но послушно полез в карман.

— Вы идете на ту сторону и тихонько объясняете людям, чтобы перемещались. Только спокойно, без сутолоки. Скажете, что здесь сейчас будет опасно, без подробностей. Я останусь в районе пулемета. Если что — приму меры.

— Да какие меры?!

— Всё, обсуждение закончили. Идите. Нет, стойте. — Сенин на секунду задумался. — Хэнк, первым делом подойдешь к стене и ответишь таким же стуком. Если они услышат, то перестанут стучать. Они будут ждать сигнала. Как только закончите с людьми, стукнешь в стену три раза. Понял? Три нормальных размеренных удара. Они поймут, что уже можно.

— Откуда ты знаешь, что поймут? — с прежним недоверием проговорил Яцес.

— Поймут, не сомневайся. Идите.

Он перевел дыхание. Вот тебе и критическая черта. Сейчас придется броситься на «мытарей» и пригрозить гранатой. Если неправильно себя поведешь, тут же ляжешь на пол с пулей в голове. Двойничку даже никакой работы не останется…

Он начал осторожно перебираться ближе к пулемету. Наемник, следивший за залом, не обратил на это внимания. Многие ползали туда-сюда, без всякой цели, а просто от нервов.

Остановившись у тепловой колонны, он взглянул на своих парней. Они уже были на месте, уже разговаривали с людьми. Больше всего Сенин боялся, что те отреагируют слишком бурно.

Но всё было спокойно. Эти запуганные люди ничему не удивлялись. Выслушивали, кивали, передавали другим. И тихонько поднимались, чтоб найти безопасное место.

Сердце бешено колотилось. Сенин ждал, когда «мытарь» заметит наконец несанкционированное перемещение заложников и поднимет шум. Тогда придется предъявить гранату.

Дай бог, чтобы Хэнк к этому времени уже нанес свои три удара в стену.

Одно было хорошо — пулемет не вращался на триста шестьдесят градусов. Чтобы его переориентировать, нужно ворочать и налаживать станину. Значит, у спецназа будет полминуты, чтоб войти…

Три удара… Сенин всё еще сомневался, хотя сомневаться, может, и не следовало. Поймет, никуда не денется. Везде, когда не действует другая связь, три ясных размеренных удара что-нибудь да значат. Например, «люк закрыт, можно поднимать давление». Или «снимайте напряжение, мы входим». Три удара — магическое число, число ясности. Поймет, догадается…