«Отречемся от старого мира!»

Гучков и Шульгин просят Николая II подписать два последних указа: о назначении князя Георгия Евгеньевича Львова (Рюриковича, кстати, чей род подревнее Романовых будет; 1861–1925), члена Московского комитета партии «прогрессистов» (ранее, с 1905 г., состоял в партии кадетов) председателем Совета министров, а великого князя Николая Николаевича Младшего (1856–1929) — верховным главнокомандующим. Уже бывший (после отречения!) государь подписал указы, датировав 14-ю часами — то есть временем, когда императором еще был.

А 3 марта в Могилева Николай заявляет главе штаба генералу Алексееву:

— Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград.

На листке бумаги отчетливым почерком государь собственноручно писал о согласии на вступление на престол сына своего Алексея.

Алексеев унес телеграмму и… не послал. Было слишком поздно: стране и армии объявили уже два манифеста. Телеграмму эту Алексеев, «„чтобы не смущать умы“, никому не показывал, держал в своем бумажнике и передал мне в конце мая, оставляя верховное командование».^{195}

Опираясь на первое и единственно известное отречение, 3 марта Михаил Александрович в свою очередь отрекся от престола.

И не нашлось в многочисленном роду Романовых человека, который осмелился бы сказать: «Теперь престол мой». Никто не объявил себя царем, никто не поднял армию, чтобы самому взойти на престол.

Великий князь Кирилл Владимирович лично привел в Таврический дворец гвардейский экипаж императорской яхты «Штандарт», всегда стоявшей у Дворцовой набережной — присягать новому трон.

Присягнули Временному правительству великие князья Александр Михайлович, Борис Владимирович, Сергей Михайлович, Дмитрий Константинович, Николай Константинович, Гавриил Константинович и Игорь Константинович.

Генералы свиты его императорского величества украсили себя красными бантами «изрядной величины».

Может быть, сами великие князья, высшая аристократия Российской империи, не имели ничего против революции?

Все, конец. И «…вроде как глубокий вздох облегчения прошел по стране, когда строй так бесславно покончил с собой».^{196}

Но ведь в стране есть армия! Есть же верные правительству гарнизоны! Есть еще силы задавить революцию в зародыше!

Да, есть. Но они придут в действие при условии, что будет для этого воля. Будет уверенность в смысле совершаемых действий. А этого нет ни у кого, Вернее, почти ни у кого.

В Москве жандармский полковник Мартынов предложил командующему войсками Московского военного округа, генералу от артиллерии Иосифу Ивановичу Мрозовскому (1857–1934) «в обстоятельствах, грозящих гибелью государству» взять власть в свои руки, объявить осаду взбунтовавшегося Петроградского гарнизона и присоединившихся к нему врагов Отечества. Он предлагал распустить и разоружить ненадежные части московского гарнизона, а надежных, придав юнкеров, полицию и кадетов, бросить на Петроград.

Генерал выслушал, но совершенно ничего не сделал. Собранные им военные слушали хмуро и, по словам Мартынова, «как-то апатично». Мартынову показалось, что «на деле они спасуют», Он оказался совершенно прав.

В итоге никто не поднял оружия, чтобы защитить историческую Россию. При советской власти Февральская революция как-то всегда оказывалась в тени, виделась только предшественницей для событий 26 октября 1917 г.

Но именно Февральская революция была рубежом: в одночасье рухнул политический строй, развивавшийся с раннего Средневековья. Сейчас трудно даже представить себе, каким колоссальным психологическим шоком оказалось отречение царя для великого множества людей. До сих пор во Франции показывают останки церквей, огаженных и разнесенных вдребезги прихожанами в 1790 г.: если король отрекся от престола, то и Бога нет! Стоит ли удивляться примерно таким же поступкам россиян? Они что, из другого теста?

Не в одном лишь «восстании масс», не в «смене строя» дело — наступила эпоха полного непонимания, что делать дальше. Время совершеннейшей растерянности. «Хай будэ республика — або цар був добрий».

К вопросу о «смене строя» — вот чего не было, того не было.

Глава 2. По законам всех революций

Берите суверенитета столько, сколько можете взять!

Б. Н. Ельцин

Временное правительство

Февральская революция свершилась странно, Это одновременно и социальная революция, и какой-то запоздавший дворцовый переворот. На окраинах страны начинают шевелиться национальные революции, но пока они о себе громко не заявили. Вроде бы, ничто не предвещает быстрого прыжка в утопию.

Тем более, в России есть законнейшее правительство, Пусть временное — но законнейшее.