Отречение от благоразумья

— Достоинство?! Какое, к бесам, достоинство? Без Мартиница я ничто — нуль, зеро, пустота, дырка от бублика, нищеброд с дворянской цепью, единственная польза от которой — заложить ее евреям! Думаете, карьера мальчика на побегушках и сомнительного фаворита коадъютора — мечта всей моей жизни?! Мне не оставили выбора! Мартиниц подобрал меня, как бродячую псину, и я служу ему... Что вы ухмыляетесь?! Да, псина, честно отрабатывающая свою миску похлебки, теплый коврик и сахарную косточку! Если инквизиция загребет пана Ярослава, следующим стану я! Он продаст меня, даже не поморщившись, и его отпустят, потому что кто он — канцлер Империи!! -, и кто — я? Мне придется стать виноватым во всем, меня, не его, отправят на костер, а я не хотел, я умолял найти кого-нибудь другого, в Нижнем городе полно умельцев обращаться с ножом и удавкой, но Мартиниц пригрозил, что прогонит меня, если я не выполню его приказа и мне пришлось это сделать... Откуда я знал, какую гадость они намешали в этой склянке?.. А теперь он приходит и смотрит... Ничего не говорит, не обвиняет, не грозит местью, только смотрит... — Штекельберга трясло, и тяжелая глиняная кружка, за которой он потянулся, вывернулась у него из руки, расплескав содержимое по полу.

— Кто смотрит? — оторопело спросил я, уловив в этой своеобразной пьяной исповеди смутное признание в том, что господин секретарь выполнял какое-то не слишком чистое поручение своего сюзерена и теперь смертно опасается разоблачения. Чем, видимо, Мартиниц и удерживает его на короткой привязи. До боли знакомая история, непреходящая метода кнута и пряника. Мне в аналогичной ситуации повезло, я оборвал свой поводок и успел скрыться.

— О-он... — еле слышно выдохнул пан Станислав. — Франци-иск...

— Какой Франциск? Франциск фон Клай? — меня аж подбросило на стуле. — Пропавший наместник? Вы знаете, куда он делся? Где он?

— Под палой листвой, под осиной лесной... — абсолютно немузыкально сообщил Штекельберг и вернулся к прозе: — Мартиниц хотел, чтобы отыскались несомненные доказательства причастности протестантов, но мы не успели — вмешался этот католичнейший дурень и нам пришлось улепетывать без оглядки. Впрочем, о нем я тоже позаботился. Если б не Мирандола, он до сих пор сидел бы за решеткой в приюте умалишенных и плел коврики... А мне теперь страшно. Пани Маргарита твердит — пиши донос, пиши донос, тогда простят! Ей что, ее вообще не тронут, кто же знает, какая она... С виду-то ласковая, а внутри — ледышка ледышкой. Наплевать ей на всех нас, это пока ты ей нужен, она вокруг увиваться будет, а потом бросит и дальше пойдет. Ты за ней не ходи, — он перешел на доверительный шепот. — Мирандола вот побегал, высунув язык, а чем все закончилось? Никто ей не важен, только она сама... — шепот становился все тише и тише, окончательно прервавшись в миг, когда неудержимо клонившаяся голова пана Станислава с легким стуком пришла в соприкосновение с досками стола. Я остался сидеть, пытаясь разыскать в ворохе обрушенных на меня небылиц крупицы истины.

Несомненно одно: милейший фон Штекельберг входит в число свидетелей, если не участников предполагаемого «исчезновения» фон Клая. Сюда же каким-то боком причастны пани Домбровска и «католичнейший дурень» — часом, не его высокопреосвященство Маласпина? Обвинение кардинала в сумасшествии, как выясняется, в самом деле имело некий потаенный смысл...

— В Златой Праге просто обожают морочить друг другу головы, — со вздохом заключил я, принимаясь за работу, которую герр Мюллер счел бы откровенно преступной: сбор исписанных паном Станиславом бумажек и безжалостное швыряние оных в разинутую пасть очага. За ними последовали искалеченные перья, а затем наступила очередь самого неблагодарного труда — перетаскивание беззаботно посапывающего господина секретаря к дверям трактира, спешный розыск наемного экипажа, долгая торговля и, наконец, отправление живого груза в Градчаны со строжайшим наказом довезти посылку до ворот особняка господина Мартиница и передать там с рук на руки слугам, а лучше — самому пану наместнику.

Только после этого я наконец сумел присесть за стол, но желание выпить уже пропало, а поисками ответов к услышанным загадкам лучше всегда заниматься вдвоем.

ЗАНАВЕС ДЕЙСТВИЯ ПЕРВОГО