«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование

Одна из многих вещей, поразивших меня в этой истории, которая резко контрастировала с ранними моими предположениями, была абсолютная ценность «сверхспособностей» (superpowers) для различных общественных событий и глубокого личного опыта центральных действующих лиц истории. Действительно, я был столь поражен и озадачен этими сверхпаттернами, что провел последние пять лет, занимаясь прослеживанием их генеалогии, выяснением их теоретических последствий, идя по их красочному следу в американской популярной культуре, бульварной литературе, научной фантастике, уфологии, поп-мифологии комиксов о супергероях и метафизических фильмах. Метанормальные качества Мёрфи оказались повсюду[716].

Для Крайпла наличие паранормальных явлений — неоспоримый факт, подтвержденный множеством научных исследований, проводимых в том числе и в рамках института Эсален, с которым он сотрудничает. Популяризации этих исследований, выведению их на уровень религиоведческой методологии и посвящены новые работы Крайпла.

В этих трудах он объединяет огромный массив материалов, свидетельств, исследований, посвященных паранормальным явлениям (круг их широк: от ясновидения и человеческого потенциала до НЛО и полтергейста), именуя их Х-фактором в религиоведении. «Я хочу, чтобы НЛО звучало на уровне Лиги плюща»[717] — вот его девиз. Наиболее любопытно то, что Крайпл верит в эти явления, но по-особому, он делает оговорку: «…не думаю, что мы когда-нибудь застрелим снежного человека или поймаем лохнесское чудовище»[718]. Он не верит в сверхъестественное само по себе, не верит в Бога, космическое сознание, атмана, Брахмана или Нирвану, он верит в человека, вернее в сознание человека. Наиболее полной иллюстрацией такой веры служит его интерпретация теории иерофании Мирчи Элиаде. Согласно Крайплу, иерофания не есть вторжение чего-то внешнего (священного) в профанный мир, «скорее, священное проявляется в человеческой природе или через какое-то другое природное явление, которое остается совершенно „естественным“»[719]. Сознание человека есть ключ, открывающий дверь в мир сверхъестественных феноменов, мистического опыта и религии. Основой для понимания религии является метафора человека как раздвоенного существа: в одной своей части он ограничен биологически и психологически, познает лишь себя и доступный его слабому разуму рационально разделенный на элементы мир; в другой части человек и есть мир, человек и есть бог, его сознание в прямом смысле слова космическое, но, чтобы открыть в себе этот потенциал, ему нужно пройти бесконечный путь самопознания, который и есть история всех религий и духовных учений. Именно поэтому для Крайпла главный вопрос религиоведения — постижение сути человека.

Не думаем, что нам удалось во всей полноте охватить творчество американского религиоведа, здесь мы лишь наметили контуры основных тем его исследований и обозначили главные идеи. Разумеется, такой радикальный подход не мог избежать критики. К ее описанию мы далее и перейдем.

Критика

Уже первая монография Крайпла «Kali’s child» вызвала волну критических отзывов[720]. Можно сказать, что она стала скандальной: автора упрекали в передергивании фактов, искажении источников и даже в попытке очернить шиваистскую религиозность[721]. Как бы там ни было, эта тема не интересует нас в рамках текущего исследования. Нам важно разобрать критику, направленную против теории Крайпла, в аспекте, касающемся западного эзотеризма. И здесь самое лучшее будет обратиться к развернутым аргументам, высказанным профессором Ханеграаффом в рецензии на главную методологическую работу Крайпла «Дар змея» (The Seprent’s Gift).

Ханеграафф отмечает, что самое удивительное в подходе Крайпла — слияние редукционистской методологии и реального признания факта мистического опыта. Это действительно делает проект гностического религиоведения перспективным и оригинальным. Но при всей его интересности такой проект имеет целый ряд недостатков. Прежде всего проблема в том, что Крайпл почти не обращается к критическим источникам, то есть из множества теорий, касающихся мистицизма, библейских исследований, индуизма и прочего, он выбирает одну, почти не взвешивая контраргументов, его выбор во многом определяется личными убеждениями, — в таком контексте мы имеем не научное исследование, а выражение персональной позиции.