Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах

Гера сделал заказ и, как только официант принес нам бутылку красного вина, торжественно протянул мне бокал.

– Ну что, Татьяна… За встречу и за твое освобождение.

– За встречу.

Я сделала глоток вина, наклонилась к Ворону и недоверчиво спросила:

– И что, ни один человек с улицы не может зайти сюда?

– Ни один.

– Но почему?

– Потому что для человека с улицы полно различных уличных кафе.

– А кто же тогда сюда ходит?

– Я.

– И все? – я махнула головой в сторону мужчин, сидевших за столиком у стены. – Но ведь мы здесь не одни…

– Сюда хожу я и люди, ко мне приближенные.

– И все?

– Почти все. Сюда ходят те, кого я хочу здесь видеть.

– Выходит, что это твое собственное кафе?

– Нет. Я же не бизнесмен.

– Тогда что же все это означает?

– А то, что в этом кафе хотят всегда меня видеть и могут создать мне все условия для комфортного и полноценного отдыха, – как-то загадочно сказал Ворон.

Допив свой бокал до самого дна, я вновь наклонилась к Ворону и все так же тихо спросила:

– Гера, скажи, а тяжело так жить?

– Как? – не понял моего вопроса Гера.

– Ну так, как ты…

– А ты знаешь, как я живу?

– Я догадываюсь.

– Я живу совершенно спокойной, обычной и нормальной жизнью. Может быть, немного не такой жизнью, как живут тысячи моих сограждан, но только немного. Тяжело было жить так, как я жил в молодости.

– А как ты жил в молодости? Ты считаешь себя старым?

– Совсем нет. Я считаю себя зрелым. Я мужчина в самом расцвете сил и лет.

Гера рассмеялся и налег на салат.

– Я не люблю вспоминать, как я жил в молодости. Жилось мне очень непросто и совсем не сладко. Но человек так устроен, что он ко всему привыкает, и даже к такой жизни тоже.

– К какой именно жизни?

– К несладкой, – уточнил Гера.

– Можно подумать, она бывает сладкой.

– Не скажи. У некоторых вся жизнь в шоколаде.

– Никогда не встречала таких людей.

– Еще встретишь.

– И к чему же тебе пришлось привыкнуть в молодости? Или это секрет?

– Это не секрет. Мне пришлось привыкнуть к тому, что я был вынужден довольно часто менять квартиры. Хотя бы раз в два месяца. Я вынужден был это делать в целях конспирации. Знаешь, это довольно сложно жить, не имея своего постоянного угла. Ни постоянного угла, ни постоянных вещей. В этой жизни мне вообще нельзя было иметь ничего постоянного. Даже постоянную женщину.

– Почему?

– Потому, что если бы я имел постоянную женщину, то она была бы подвержена риску не меньше меня. Семья в криминальном мире считается слабым местом, а я не хочу, чтобы у меня были слабые места.

– А теперь у тебя есть что-нибудь постоянное?

– Есть. Только не что-нибудь, а кто-нибудь. У меня есть постоянная женщина.

– Поздравляю. И кто же она?

– Эта женщина ты.

Я в упор посмотрела на Геру и процедила сквозь зубы:

– Мне кажется, что это неудачная шутка.

– Выходит, что у тебя напрочь отсутствует чувство юмора. Так вот, я не договорил. Во времена моей молодости мне пришлось очень несладко. Девчонок у меня было полно, и ты знаешь, я всегда был щедрым. Я умел благодарить за каждую ночь, за каждое мгновение. Если девчонка понравилась, то я обязательно подарю ей костюм от Нины Риччи, Армани или от Версаче. За бугор их катал, только шум стоял. Хочешь – тебе Испания, хочешь – Италия, а хочешь – будет тебе Париж. А в основном вся моя молодость прошла в казино. Даже страшно подумать, сколько я там денег спустил…

– А как же стрелки, разборки, перестрелки? Или у тебя тоже вся жизнь была в шоколаде?

– Татьяна, ты, наверно, каких-то боевиков начиталась.

– Но ведь твои ранения откуда-то взялись… – Я поняла, что Ворон просто не хочет говорить мне правду.

– Я случайно попал в перестрелку, – рассмеялся Ворон и подлил мне вина.

– А разве в перестрелку можно попасть случайно?! Еще скажи, что ты шел мимо, смотришь, стреляют, и тебе досталось. – Я заметила, что бокал Ворона полон до краев, как и в прошлый раз, он опять ничего не пил. – А почему ты не пьешь?

– Ты же знаешь, что я не пью. Но если хочешь, я смогу составить тебе компанию. Я могу выпить сок.

– Но за нашу встречу-то можно выпить…

– Ну, если только за встречу.

Ворон отпил из своего бокала небольшой глоток и одарил меня обаятельной улыбкой.

– И все же, как ты получил свои ранения?

– Зачем тебе это нужно?

– Любопытство.

– Я никогда не отвечаю на вопросы ради чужого любопытства.

– Хорошо. Мне это интересно чисто по-человечески.

– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе чисто по-человечески?

– Хочу.

– А ты не боишься знать то, что тебе не нужно?

– Как это?

– Я имел в виду, не боишься ли ты владеть чужой информацией?

– Я не понимаю, о чем ты. – Я почувствовала, как по моей спине пробежала холодная дрожь.

– О том, что ты совсем не думаешь, когда совершаешь какие-либо поступки. Своей информацией владеть не страшно, а вот чужой… Ты даже не представляешь, как это опасно. За это могут убить.

– Ну тогда лучше ничего не говори, – вконец перепугалась я. – Я спросила тебя чисто по-человечески. У меня и в мыслях ничего не было…

– А я тебе и отвечаю чисто по-человечески. Я получил их тогда, когда начался отстрел.

– Какой отстрел?