Отрешенные люди

На счастье Ивана, губернатор Сухарев оказался в городе. И хотя Корнильева долго не допускали к нему, он упорно сидел в небольшой, заставленной громоздкой мебелью приемной. Наконец губернатор за несколько минут до обеденного часа вышел из кабинета, уже одетый, а следом показался генерал Киндерман, с лета находящийся в Тобольске, и какой-то молодой офицер с ним. Увидев поднявшегося ему навстречу Корнильева, Сухарев приотстал от своих попутчиков и, чуть поморщившись, спросил:

- У вас что-то срочное? Видите, я занят.

- Срочнее не бывает, - решительно ответил Корнильев, - брат мой двоюродный в острог попал неизвестно за что.

- Быть такого не может, - недоверчиво покосился на него губернатор.

- Еще как может. Прикажите проверить. Я лично справлялся, но ни комендант острога, ни в полицейской управе не знают, за что он туда посажен.

- Странно все это, - Сухареву не хотелось задерживаться, и он хотел было отправить купца к исправнику или к полицмейстеру, но тут неожиданно в разговор вмешался молодой офицер, что внимательно прислушивался к их словам.

- Не сочтите за дерзость, - почтительно проговорил он, - но я могу пролить свет на сей прискорбный случай.

-- Слушаю вас, - повернулся к нему Сухарев.

- Если я правильно понял, то речь идет о купеческом сыне Иване Зубареве, что около недели назад был доставлен в местную крепость?

- Именно о нем, - согласно кивнул Корнильев, недоумевая, чем может помочь Ивану незнакомый офицер.

- Поручик Кураев, - представился тот и кратко изложил обстоятельства, при которых он встретился с Зубаревым. - Вникать в суть дела у меня никакой возможности не было, но в своем рапорте в полицейскую контору подробно все отписал. А уж чего там полицмейстер усмотрел, то мне не ведомо.

- Хорошо, разберусь, - брезгливо махнул рукой Сухарев.

- Премного благодарны вашему превосходительству, - Корнильев с достоинством поклонился и вышел из губернаторских покоев, радуясь, что дело столь легко решилось.

Уже на следующий день, к вечеру, не найдя за Иваном Васильевым сыном Зубаревым никаких вин и преступлений, его выпустили из острога.

- Императрице про вас напишу, - погрозил он пальцем офицеру, который вывел его на улицу.

- Пиши, милок, пиши. Императрица давно твоего письма ждет, - засмеялся тот вслед ему и по-разбойничьи свистнул, подняв с крыши стайку гревшихся у дымовой трубы воробьев.

7.

Императрица Елизавета Петровна, несмотря на свое отменное здоровье, всегда внимательно прислушивалась к советам врачей. В летнюю пору она ежедневно выезжала на экипаже за город прогуляться по лесу, омочить босые ноги в какой-нибудь чистой речушке, а зимой взяла за правило обязательные получасовые прогулки по свежему воздуху. Особенно ей нравились заснеженные аллеи Летнего сада, где специально для нее чистили и посыпали желтым песочком дорожки, ставили в разных местах скамеечки для отдыха, покрытые меховыми полостями.

С собой на прогулки императрица обычно приглашала давнюю подругу Марфу Егоровну Шувалову, а также друга наилюбезнейшего, как она его называла, - графа Алексея Григорьевича Разумовского. Тот мог часами забавлять императрицу смешными рассказами о своем детстве, проведенном в глухом селе на Украине.

Сегодня, на третий день после Рождества, когда крепкий морозец изрядно подрумянил и без того похожие на наливные яблочки щечки Елизаветы Петровны, прогулка не обещала быть долгой. Стоявшие на почтительном отдалении в конце каждой аллеи преображенцы волей-неволей нарушали устав: не могли стоять, не шелохнувшись, в присутствии ее императорского величества и время от времени постукивали ногой об ногу, осторожно поглядывая через заиндевевшие ресницы на неторопливо прогуливающихся по парку людей.

- Что-то нынче веселья мало в Петербурге, - ни к кому конкретно не обращаясь, проговорила императрица. - Вот, помнится, во времена оные, при батюшке моем, умели веселиться, а сейчас... - и она со вздохом взмахнула ручкой в теплой вязаной перчатке.

- И не скажи, матушка, - тут же поддакнула Марфа Егоровна, славившаяся умением поддержать любой разговор, даже если то была вовсе не знакомая ей тема, - не тот народец нынче пошел. Вот и супруг мой, Петр Иванович об этом же говорит...

- Чем он у тебя таким занят, что во дворце редко показывается? - не дослушав подругу, спросила императрица.

- Известно чем: из пушек своих в загородном имении, поди, по воробьям палит без толку, - мягким малоросским говорком, растягивая окончания слов, отозвался граф Алексей Григорьевич Разумовский.

Императрица тихонько хихикнула, блеснув темно-синими глазами, и бросила искоса взгляд на шуваловскую жену, ожидая, чем та ответит на дерзость графа. Та не заставила себя долго ждать и, собрав губки бантиком, тут же с непомерным достоинством выговорила: