Отрешенные люди

У императрицы за последнее время возникло стойкое недовольство Алексеем Петровичем и глухое раздражение всеми его словами и поступками. Мало того, что он не упускал случая воспользоваться подношениями, чем щедро одаривали его всевозможные иностранные посланники, но и еще, по глубокому убеждению государыни, Бестужев вел двойную игру. И хотя никаких доказательств на сей счет пока не находилось, да и неловко как-то устраивать слежку за вторым лицом в государстве, императрица, что называется, нутром чуяла недомолвки и хитрые уловки со стороны канцлера, чего она особенно не терпела и не могла простить даже самому близкому ей человеку. К тому же, братья Шуваловы ежедневно при каждом удобном случае доносили о неблаговидных поступках канцлера, что вмешивается в их, шуваловские, дела, стар стал, иностранные посланники на него жалуются, мол, ничего невозможно решить без подписи Бестужева на самой незначительной бумаге. Но Елизавета Петровна пока крепилась и терпела, хорошо понимая, что опыт и чутье старого вельможи незаменимы, и ни один умник не в силах будет вести до конца ту политику, которой придерживается она сама да и все российское государство. Бестужев обладал из всех известных ей людей несомненным и ценным для государственного мужа качеством: он не мог позволить, даже если ему лично будет светить крупный прибыток, ни одной из дружественных России стран поиметь выгоду за счет убытка родного отечества, а уж про врагов и говорить не приходится. Алексей Петрович не только им не позволял торговлю вести в самом захудалом русском уездном городишке, но и нашим купцам запретил в те страны товары вывозить. Заменить Бестужева было некем. Ни Воронцов, ни Трубецкой, ни иной кто и месяца бы не просидели в кресле российского канцлера, не смогли бы с той легкостью управлять неповоротливым и плохо слушающимся руля кораблем внешней политики в туманных водах как ближних, так и самых отдаленных государств. Нет, Бестужева, несмотря ни на что, приходилось терпеть до поры до времени, а коль понадобится менять курс, то одновременно с тем сменить и капитана. А пока... пусть крутит штурвал как ему вздумается, не выходя из официального общепринятого фарватера.

Приглашенные государыней вельможи пришли в точно назначенный час и молча расселись все в том же кабинете дворца, каждый на своем обычном месте. Елизавета Петровна о чем-то сосредоточенно думала, легонько пощипывая нижнюю губу двумя пальчиками. И хотя она давно решила, о чем пойдет речь: что именно сейчас настало время принятия решения, которое круто может поменять и ее собственную судьбу, и судьбу этих, сидящих в молчании, сановников, и еще многих, многих тысяч подданных, но начинать было страшно.

- Допрашивал ли сам купецкого сына Зубарева? - подняла она глаза на Алексея Петровича Шувалова, который неторопливо постукивал костяшками пальцев по кромке стола.

- А как же, - мгновенно отозвался тот, словно ждал именно этого вопроса,- считай, на всех допросах самолично присутствовал.

- На кого из сообщников показывал он?

- В том, государыня, не признается. Толкует, что его одного бес попутал в Пруссию отправиться. Да и я сам так думаю: не было у него дружков, а то бы давно под пыткой все и выложил.

- Хорошо... Может, и прав ты. Дело его в Сенате рассматривать будут. Пусть они решают, как с тем перебежчиком поступить. Я на себя сей грех брать не желаю.

- И не надо, матушка, - с готовностью поддакнул Петр Шувалов, - есть пока у нас кому суд да расправу чинить. А что его к петле или плахе приговорят, в том нисколечко не сомневаюсь.

- Злодей сей плахи не избежит, то верно. Но как быть с теми, кто потакал ему, на подлое дело толкал?- спросил, ни к кому не обращаясь, вице-канцлер Михаил Илларионович Воронцов.

- О чем ты? - заворчал Алексей Петрович Бестужев. - Или не слышал, что один он на то дело решился? Не было у него, слава Богу, сообщников.

- А как же Фридрих прусский? Не он ли того мужика направил прямиком в Холмогоры принца из темницы освобождать?

- Тебе-то, граф, откуда такие подробности известны? - ехидно поинтересовалась императрица. - Сорока, что ли, на хвосте принесла?

- То уже не тайна, - развел руками вице-канцлер, - любая булочница языком в лавке болтает - не запретить.

- Никакой строгости не стало. Хотела бы услышать насчет короля прусского мнение ваше, - негромко проговорила императрица, опустив глаза на паркетный пол, словно сам виновник их нынешних бед находился не иначе, как под столом.

- Богохульник он и мерзопакостник,- первым высказался Бестужев.

- Тут я с Алексеем Петровичем согласен, - подхватил налету мысль того Петр Иванович Шувалов, - наказать бы его примерно за все козни, да только как то совершить...

- Гренадеров, что еще при Анне Иоанновне к нему на службу на небольшой срок отданы были, отпускать от себя не желает, - напомнил граф Воронцов. - А им ни причащаться, ни исповедоваться в той стране негде.