Отрешенные люди

В кабинете тобольского губернатора Алексея Михайловича Сухарева сидели в мягких креслах генерал-майор Карл Иванович Киндерман и поручик Гаврила Алексеевич Кураев. Сам губернатор прохаживался по кабинету, время от времени подходя к столу и бросая взгляд на полученное сегодня утром донесение с передового казачьего поста. В нем сообщалось, что в степи пришли в движение джунгарские племена и подошли вплотную к казачьим укреплениям. Дозорные насчитали более тысячи всадников, вооруженных копьями и луками, и полагают, что это лишь часть воинов, а главные силы еще на подходе. Посему у губернатора спрашивалось, как быть казачьей заставе, в которой не было и сотни человек.

- Что скажешь, Карл Иванович? - посмотрел Сухарев на генерала, преспокойно посасывающего мундштук погасшей трубки. - Побьют джунгары казаков и у нас с тобой разрешения не спросят.

- У меня нет приказа выступать с вверенными мне полками, - хладнокровно отвечал Киндерман, ни одним мускулом не выдавая свое отношение к происходящему.

- Значит, ждать будем, пока эти джунгары, а с ними и киргизцы, до Тобольска доскачут? Так получается? Они нас кругом обложат, а ты будешь распоряжения ждать?

- Я есть человек военный и жду приказ, - словно на плацу, монотонно и невыразительно пробубнил генерал.

"Эх, немец - он немец и есть", - подумал Сухарев и повернулся к поручику Кураеву за поддержкой.

- А ты что скажешь, Гаврила Алексеевич?

- Нельзя им позволить русскую землю поганить, - Кураев соскочил с кресла и бросил косой взгляд в сторону генерал-майора, - я надеялся найти его превосходительство на боевых позициях, а... застал в теплом кабинете... - он хотел еще что-то добавить, но сдержался и сел обратно в кресло.

- Мне есть приказ стоять нахт Тобольск, - неожиданно заволновался Киндерман и с силой ударил трубкой по столу, отчего пепел, перемешанный с табаком, высыпался на зеленое сукно, но он даже не заметил этого и продолжал, - если вы, молодой человек, - он резко повернул голову к Кураеву, - привезли бы мне приказ выступить, то мой конь уже скакал бы через степь, и солдаты раз-раз следом. Есть приказ? Нет приказ.

- Да будет вам приказ, будет, - не вставая, негромко проговорил Кураев и сделал соответствующую гримасу, показывая, что он не согласен с действиями старшего по чину.

- Карл Иванович, - примирительно начал Сухарев, - я сегодня же отправлю специального курьера в Санкт-Петербург с сообщением о перемещении джунгарских воинов и более чем уверен, - он подчеркнул интонацией последнюю фразу, - что вам последует распоряжение выступить в степь и встать на защиту наших городов. Только вот туземцы-то ждать бумагу из Петербурга не станут. Не лучше ли будет предупредить их намерения?

- Я не совсем понял, что есть "предупредить намерения"? - пожал узкими плечами Киндерман. - Вы, господин губернатор, предлагаете мне напасть первыми, а потом пойти под суд после международного конфликта?

- Господи, - затряс в воздухе руками губернатор и даже ногой от раздражения дернул, зацепив стул, - о чем вы говорите... О чем? Там обычные туземцы, инородцы, кочевники с луками и стрелами, которые, может быть, и не знают, что такое граница и где она проходит. Стоит вам со своими полками показаться в степи, как и духа ихнего не будет. Предыдущие губернаторы всегда так поступали. Понимаете, их пужнуть надо чуть-чуть, самую малость, и все на этом!

- Найн, не понимаю, - стоял на своем Киндерман, - война есть война. Нихт ферштейн "пугать", "чуть-чуть", - сквасив губы, передразнил он губернатора.

-- Вот дубина, - негромко проговорил Сухарев, ловя взгляд Кураева. Но генерал, хоть и не совсем верно понял смысл, уловил интонацию сказанного, а потому четко и внятно спросил:

-- Вас ист дас - "дубина"? Дубина - это есть лес? Зачем здесь лес?

-- В лесу живем, - вздохнул удрученно Сухарев.