Отрешись от страха. Воспоминания историка

Согласно уставу Академии наук, на должность старшего научного сотрудника зачислялись академики, член-корреспонденты и доктора наук. Кандидатов наук в то время брали на эту должность только в виду их исключительных заслуг. Теперь же все выпускники Академии общественных наук автоматически зачислялись на эту должность. Таким образом, был взят курс на создание привилегированной прослойки среди ученых общественных наук, легко «управляемых» соответствующим начальством. В 20-е годы, когда основная часть историков была беспартийной, и к тому же они были выходцами, главным образом, из среды буржуазно-дворянской интеллигенции, были созданы Институты красной профессуры. Икаписты составили затем основную партийную элитарную прослойку среди историков и философов. Но прежних отличала от нового поколения, т. е. выпускников АОН, жажда знаний (большинство из них пришло в ИКП, имея за плечами гражданскую войну, подполье и пр.). Аоновцы, которые попали к нам в сектор, жаждали... но не знаний, а постов, положения привилегированных. Их мало интересовала или вовсе не интересовала история как наука, а лишь как один из способов благополучного существования. Недостаток профессиональных знаний они восполняли привычными аргументами административного характера. Будучи истинными сталинцами, они, подобно отцу народа, уважали и ценили только силу. Они были сильны, сильны своей беспринципностью, готовностью употреблять в борьбе за свое благополучие любые методы, на использование которых у порядочных людей просто не хватило бы духу. Они были сильны корпоративной спаянностью, взаимовыручкой, круговой порукой. Тот же Слободянюк, рассказывали мне, и это вполне достоверно, был приглашен после изгнания из института к своему приятелю в центральный аппарат, и тот сказал ему: «Тикай, Ваня, до Киеву», и... Слободянюк отправился в столицу Украины на должность... заведующего кафедрой журналистики Киевского государственного университета!

После бурных собраний и витийства борьба с космополитами вошла в спокойное, так сказать, рутинное русло, стала составной частью жизни нашего общества.

Громя космополитов, вышестоящие органы обратили внимание на необходимость утверждения благотворной роли Российской империи для присоединения к ней народов Средней Азии и Кавказа. Борьба против так называемого местного национализма пошла, однако, не по линии интернационализма, а великодержавного русизма.

Сигналом явилась статья секретаря ЦК компартии Азербайджана М. Багирова «К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля» («Большевик», № 13, 1950). Поводом для статьи послужила отмена Советом Министров СССР в мае 1950 года постановления о присуждении Сталинской премии азербайджанскому историку Г. Гусейнову за книгу «Из истории общественной и философской мысли в Азербайджане». (Вскоре после этого решения Гусейнов покончил с собой.) Одновременно в статье критиковалась книга другого дагестанского историка Р. М. Магомедова «Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля», опубликованная еще в 1939 году. Для нравов того времени характерен, между прочим, такой мотив, прозвучавший в предисловии Магомедова к своей книге: стимулом для ее написания было желание восстановить историческую правду о Шамиле, так как «враги народа, пробравшиеся на руководящие посты, изображали Шамиля как реакционера» (стр. 17). Затем в журнале «Вопросы истории» (№ 9, 1950) появилась небольшая статья на ту же тему секретаря Дагестанского обкома партии А. Даниялова, повторявшая и в некоторых случаях развивавшая основные положения статьи Багирова. В 1951 г. были опубликованы статьи Якунина («Вопросы истории», № 4, 1951), А. Фадеева (№ 9, 1951), передовая в «Вопросах истории», № 4 и др., в которых безапелляционно утверждалось, что присоединение народов Средней Азии и Кавказа к России было делом прогрессивным. То, что присоединение носило насильственный характер и являлось проявлением агрессивной экспансионистской политики царизма, нимало не смущало марксистских глашатаев этой доктрины. Они полностью игнорировали мнение В. И. Ленина по этому вопросу и отстаивали тезис, что приграничным государствам Средней Азии грозила опасность поглощения другими, более отсталыми по сравнению с Россией, государствами (Персия, Турция) или угроза порабощения английским империализмом.