Отрезанная ветвь

Тай Ли сидела на краю скалы и болтала ножками. Увидевший ее подумал бы, что эта симпатичная девчушка сейчас не думает ни о чем. Настолько ее взгляд ничего не выражал, что случалось с обычно веселой Тай Ли крайне редко. Кто-то умный когда-то сказал: «Человеческая душа — потемки». Вот и у Тай Ли на душе творилось черт-те что. Весь вчерашний вечер она провела, словно ее ударили тяжелым мешком по голове. Все ее действия в тот вечер были чисто механическими. И даже то, что Азула могла проснуться и высказать ей неудовольствие, не делало ее живее. Мей вчера было не до нее, и Тай Ли была предоставлена самой себе. И сейчас, после беспокойного сна, она сидела на краю скалы, а в голове была каша из мыслей и чувств. Тай Ли была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила, как к ней подошла Мей. Если бы Тай Ли обернулась, то увидела бы нетипичную картину. Мей улыбалась. Она встала за спиной у Тай Ли, склонила голову по-птичьи набок и с понимающей улыбкой смотрела на младшую подругу. Эта улыбка была настолько теплой и понимающей, что разительно отличалась от обычной для Мей холодной надменности. Ведь она сама сейчас чувствовала себя не лучше.

Решив прервать молчание, Мэй завела руки за спину и певучим голосом сказала:

— А я знаю, о чем ты думаешь, — на что Тай Ли лишь вздохнула. «Мда, тяжелый случай» — подумала Мей, покачав головой. Постояв так немного, Мей подошла к Тай Ли и, усевшись рядом, тоже свесила ноги со скалы. — Какое же страшное это чувство, любовь, — сказала Мей, смотря в даль. — Она делает нас беспомощными перед ними, — продолжила Мей как бы в воздух, но Тай Ли ее услышала и стала кусать губы от волнения. В конце концов она не выдержала и тихо, на грани слышимости пробормотала:

— Он даже не посмотрел на меня, — чем вызвала удивление у девушки. Мей умела держать себя в руках, поэтому лишь закатила глаза и покачала головой.

— Если бы кто-то, не буду показывать пальцем, была бы повнимательнее, она бы увидела, что старший принц если и смотрел на кого-то, то только на нее, — Мей тут же пожалела о своих словах, потому что Тай Ли неожиданно схватила ее за плечи, словно не была в оцепенении, из-за чего они обе чуть не упали вниз.

— Ты что?! С ума сошла?! — прикрикнула Мей и хотела было встать, но Тай Ли удержала ее.

— Мей, это правда? Скажи, это правда? — продолжая крепко держать подругу, требовательно спросила Тай Ли.

— Да, да, правда. Он на тебя смотрел! Довольна? Теперь отпусти! — Мей потерла плечи, когда Тай Ли наконец отпустила ее.

— Прости. Я… это… просто… — промямлила Тай Ли, не зная как оправдаться.

— Ох, оставь! А то я не знаю, каково это, — Мей прикусила язык, когда увидела, с каким интересом на нее смотрит Тай Ли.

— Правда? А откуда ты это знаешь? — спросила Тай Ли и, отпрыгнув от края скалы, встала на руки.

«Ну, если она снова начала скакать, то кризис миновал», — решила Мей, тоже встала, отряхнула платье и приняла свой обычный, надменно-горделивый вид.

— Не твое дело. И вообще, Азула, наверное, уже проснулась. Пошли к ней, — жестко сказала Мей, свернув этот разговор. Тай Ли же, словно и не была в депрессии, сделала колесо и побежала в лес, где у потухшего костра спала принцесса.

«Вот еще одна головная боль», — подумала Мей, приближаясь к спальному мешку принцессы. Ее семья всегда была верна правящему роду, да и служить под началом таких людей, как Созин и Азулон, было великой честью. Вот только Озай, в отличие от своего отца, вызывал не уважение, а страх, а иногда и натуральный ужас. Азула же, в отличие от своего отца, имела все задатки лидера. Ей не нужно было вызывать страх, давить мощью. Она была достаточно харизматична, умна и сильна, чтобы даже убеленные сединами генералы слушались ее не просто как принцессу, а как лидера. Но влияние Озая Мей считала тлетворным для принцессы. И надеялась, что это пройдет. Ведь если нет, то Народ Огня, да и ее, ждут тяжелые дни.

Добравшись до лагеря, они увидели, что Азула уже встала и, напевая под нос какой-то мотив, помешивает что-то в котелке. Это повергло девушек в шок. Азула… ГОТОВИТ?!

— Так-так-так. Вот вы где! Значит, так вы меня охраняете? — спросила Азула, вопросительно выгнув бровь. Впрочем, она не отвлекалась и от готовки. Достав из котелка деревянную плошку полную риса и подув на нее, Азула сняла пробу и вынесла вердикт: — Рано, — и положила плошку обратно. И только тогда она заметила, какими большими глазами смотрят на нее подруги. — Что? — не понимая их замешательства, спросила Азула. И, прищурившись, добавила, пустив в голос немного сарказма и приподняв бровь: — Мей, закрой рот, а то туда муха влетит, — это нехитрое действие привело Мей в чувства, и она даже выдохнула.