Отряд

Онуфрию Красные Уши завсегда не везло. Даже в этом походе. Другие-то ужо, малый обозец ограбив, похватали добычу, а Онуфрий так в засаде и просидел, не пришлось в общем набеге поучаствовать, не сложилось как-то. Хорошо, все награбленное в общий котел шло, вернее в хозяйский. А уж теперь, как Демьян Самсоныч решит, тако и будет. А Демьян Самсоныч во первое дело Иванку Атаманца выслушает, ну а уж тот расскажет, как дело было да кто чем выделился - кто храбростию своею, кто - сметкой, а кто - как вот Онуфрий - так за кустами и просидел. М-да-а… И не его вроде вина - так поставили. А все ж не очень-то и рвался Онуфрий в открытый бой. Да то не беда, что не рвался, беда в том, что другие это заметили, чем почти всю дорогу, насмехаясь, и попрекали. Онуфрий и без того конфузлив без меры - уши, чуть что, так алым огнем и пылают. С ушами тоже не повезло парню - у всех уши как уши, а у него - большие, оттопыренные, лопухастые, да еще краснеют. Так вот и прозвали с детства - Красные Уши. Невезучий был. Вот и теперь все вместе с хозяином на погост Спасский, на праздник - День праведника многострадального Иова - пошли, а он, Онуфрий, как дурак, пленников сторожить остался. Хорошо, не один - еще с тремя пареньками. Такими же невезучими. Естественно, Онуфрия старшим не поставили. Иванко Атаманец назначил Петьку Занозу, длинноносого парнягу годом помладше Онуфрия. Хорошо еще не совсем уж мелкого Офоньку Гуся. Того в шайке так держали - для связи да на всякий случай, авось пригодится. Онуфрий, правда, по значимости своей мало от Офоньки ушел. Поначалу Онуфрий вроде бы и обрадовался - в деревню он не любил ходить, девок стеснялся, да и дождь - ну, пущай идут, мокнут, а он уж лучше здесь, под галерейкою. Не тепло, но и не мокро. Даже мухи с комарьем не кусают, маловато еще развелось кровососов этих - рано. А дождик-то к вечеру взял да утих! Мало того, и солнышко выкатилось, да такое жаркое - ровно летом! Травища мокрая вся изошла на туманец, небо сияло - чистое-чистое, голубое. Птички в кусточках запели - радостно так, заливисто. Да-а, пожалуй, удастся сегодня праздник. Зло прищурившись, Онуфрий сплюнул. Ну вот, всегда так. Вот если б он сам на деревню пошел - обязательно бы дождище лил, а так… Вот и плевался теперь Онуфрий, завидовал. Был он из Заозерья выходец, а там народец завсегда завистливый к добру да счастью чужому. Если кому-то хорошо, то заозерцам плохо. Бедно жили, худо. Так, бывает, у кого, к примеру, две телки есть, а косить некому, так никогда соседу своему коровенку лишнюю не продаст - это что ж, он богаче жить будет? Да ни в жисть! Пусть лучше сдохнет от бескормицы телка, но никому не продам! Удавлюсь, но другому лучше не сделаю. Вот так и жили заозерцы. Да и на Шугозерье от них мало чем отличались. Куркули - одно слово. Завидовали друг дружке да друг перед дружкой даже малым достатком кичились, а уж как соседям косточки перемывать любили! Этот не в том на село пришел, та не так посмотрела, а у старостихиной-то дочки платье как у какой-нибудь курвы!

Из Заозерья был Онуфрий, потому и не радовал его погожий теплый вечер. С чего ж радоваться-то, ежели другим хорошо? Ладно, надобно и для себя хоть что-нибудь хорошее сладить. Скамейку из избы принести, что ли? А и правда, чего ж стоймя-то стоять? Потянувшись, прислонил Онуфрий к забору малое копьецо - рогатину не доверяли, вещь недешевая, - сходил, притащил скамеечку, уселся, вытянул ноги - хорошо! Только глаза от солнца прикрыл, как тут же голосок гаденький:

- Петро сказал, чтоб ты, Онуфрий, заснуть не вздумал, иначе все Атаманцу доложит.

Тьфу ты, Господи! Петька Заноза. И ведь усмотрел же с крыльца, глазастый. А того пуще - завистливый, тож с Заозерья, тож не любит, когда другим хорошо. Ишь, не по нраву пришлась скамеечка. Ну, Петечка, ну, упырь. Ладно, еще припомнится, не все тебе командовать.

Онуфрий с нарочитой ленцой приоткрыл левый глаз и снова сплюнул.

- А, это ты, Гусь. Чего пришел?

Офонька Гусь - круглолицый, губастый, курносый - удивленно захлопал белесыми ресницами.

- Так это… Петро просил передать, чтоб не заснул, не то…

- Да не засну, - отмахнулся Онуфрий. - Пущай за собой смотрит да еще за тобой приглядывает. Копьецо-то где потерял, а?

- Да мне не дали.

- Не дали ему, ишь… - Онуфрий очень хотел сказать что-нибудь этакое, обидное, но, как назло, ничего подобного не придумывалось, не шло на ум. Подумал-подумал Красные Уши, да только и выдавил:

- Пес.

- Кто пес, Онуфрий?

- Кто надо - тот и пес! - Красные Уши совсем разозлился. - Смотри, как бы…

И тут послышался сильный стук. Изнутри, из подклети. Сторожа переглянулись, Онуфрий придвинул поближе копьецо, насторожился. Ждал.

- Кажись, стучали, - осторожно напомнил Гусь.

- Стучали… - передразнил Онуфрий. - Когда кажется, креститься на…

Договорить он не успел, не дали. Заорали, заблажили в подклети. Красные Уши - в который раз уже - сплюнул. Не так зло, как досадливо.

- Да что еще им надо-то?

- Может, откроем да спросим?