Отряд

Кто-то хлопнул его по спине. Отрок враз обернулся, едва не выпустив из руки корец с водой. Перед ним стояла девчонка - светленькая, светлоглазая, с длинными темными ресницами и капризными розовыми губками. Очень даже не страшненькая на вид, скорее даже наоборот.

- Умм! - требовательно произнесла девчонка и, отобрав у Митьки корец, по-хозяйски кивнула - нагнись, мол, солью.

Отрок наклонился, подставил руки, прогоняя остатки сна, ополоснул лицо и шею. Опа! Девчонка принесла полотенце. Чистое, льняное, вышитое, одно удовольствие таким вытираться. Отдавая полотенце назад, Митька улыбнулся:

- Благодарствую, краса девица!

Краса девица тоже улыбнулась, замычала и, зачерпнув воды, протянула корец отроку - теперь, мол, ты полей.

Митька понятливо кивнул… да так и застыл ошарашенно: не долго думая девчонка стянула с себя длинную, почти до пят, рубаху и, оставшись в чем мать родила, склонилась, требовательно взглянув на отрока. Оправившись от конфуза, Митрий плеснул воды в подставленные ладошки, не в силах оторвать глаз от стройного девичьего тела - худощавого, с тонкой линией позвоночника и двумя ямочками у ягодиц. Грудь у девчонки оказалась небольшой, но… Ох! Митька мысленно перекрестился да хотел было отвести глаза в сторону - но не смог. Знал, что грех, а смотрел, смотрел, смотрел… Покуда вода в корце не закончилась.

- Умм! - Девчонка толкнула его в грудь, и Митька быстро зачерпнул воду. Снова полил…

Юная краса - похоже, это и была Гунявая Мулька, - фыркая, с удовольствием обмывала холодной водою тело. Потом вдруг выпрямилась, улыбнулась лукаво, обняла Митьку за плечи… и резко отпрянула, услыхав снаружи приближающийся шум шагов. Схватив рубаху, нырнула за занавеску, исчезла, словно видение, - была ли, нет ли…

- Спишь долго, паря! - войдя, заругался Онисим. - Одевайся! Хозяйка тебя пред светлы очи требует!

Ну, насчет хозяйки Митрий и не сомневался, уж ясно, кто это - бабка Свекачиха, кому ж еще-то? Много о ней был наслышан, интересно теперь взглянуть. Наверное, крючконосая карга старая.

Не было никакой старой карги, не было носа крючком, вообще никаких ведьминских причиндалов не было, а была старушка - божий одуванчик: невысокого росточку, но бодренькая, с лицом умным, веселым, с хитрым таким прищуром. Одета опрятно - в телогреечку вышитую, поверх шушун теплый, суконный, нашивка поверх зеленая, с золотом - богата, видать, старушка, инда все знают, не бедная. Да и убрус на голове знатный: плат тафтяной длинный, серебром вышитый. Боярыня, а не бабка Свекачиха! Да и как иначе-то? Знал Митька - а то и многие знали, - не только гулящих девок содержит Свекачиха, но еще и сводничает: не один десяток свадеб по ее указке справили, да не какая-нибудь голь перекатная, а купцы-гости важные - Самсоновы, Некрасовы, Корольковы. Богаче их, чай, на посаде Тихвинском нету, так с чего Свекачихе-то в бедности маяться?

Бабуся сидела на крыльце в специально вынесенном резном полукреслице. Чуть позади, по правую руку ее, важно стоял Федька Блин, дальше, в сенях, бестолково бегали девки.

- Ну? - завидев Митьку, умильно улыбнулась бабуля. - И подойди-ка поближе, отроче!

Митька сделал шаг вперед, не доходя крыльца, поклонился:

- Дай Бог здравьица!

- Да Бог-то дает, дает, - хрипловато расхохоталась Свекачиха. - А ты не стой под крыльцом, иди ближе, вот так…

Митрий поднялся к самому креслу, поклонился… Бабка цепко ухватила его рукою за подбородок:

- Не дрожи, отроче… Дай-ко хоть посмотрю на тебя.

Взгляд у Свекачихи оказался неприятный, оценивающий, словно у конокрада, глаза бесцветные, рыбьи. А в остальном - бабуся как бабуся. Опрятная такая старушечка.

- Так чьих будешь, паря?

- Введенский…

- Угу… беглый, значит…

- Да я…

- Цыть! - Свекачиха притопнула ногой, обутой в изящный красный сапожок. - Когда я говорю - слушай, не перебивая. И не пасись! Что беглый - оно и к лучшему. Я верных людей не выдаю… А вот уж ежели не будешь верным, - старуха почмокала губами, - Коркодилу велю отдать на растерзание! Ты, чай, видал Коркодила-то?

- Да видал…

- Худ ты больно. А так - пригож. Сиротинушка, значит… То тоже неплохо. Не знаю, что с тобой посейчас и делать? Откормить, что ли? А, ладно… Инда, с Онисимом хочешь быть?

- С ним.

- Ну, будь, - Свекачиха наконец отпустила подбородок парня. - Понадобишься - кликну.

Не глядя больше ни на кого, поднялась с кресла и, повернувшись, скрылась в избе. Федька Блин поклонился вослед хозяйке и, обернувшись, выругался:

- Чего тут стоите, зенки таращите? Идите работайте. На сегодня с вас - по две деньги.

- Это всего четыре получается? - нехорошо скривился Жила. - А всегда вполовину меньше было!

- Что было, то быльем поросло, уразумел, паря?! - Подойдя ближе, Федька сунул к самому носу Онисима красный мосластый кулак. - Чуешь?