Отряд

Взвод Юрия Алексеевича расположился в старом кирпичном здании бывшего сельсовета, а Хельмут Дитц в отсутствие Велги, Станы и Карсса выбрал бревенчатое, но еще довольно крепкое здание школы.

Ужинали, впрочем, все вместе, а после ужина Алек-сандр напомнил старшему лейтенанту Холоду о его обещании рассказать им хотя бы вкратце о том, что произошло в мире за время их столь краткого и столь долгого отсутствия.

— Да, я помню, — кивнул пожилой старший лейте-нант. — Устал я, правда, Саша, чертовски, но… ладно. С освещением что-нибудь придумали? А то ведь электричества тут давно нет.

— Нашли два десятка свечей по уцелевшим хатам, — сказал Валерка Стихарь. — Хватит, я думаю. Завтра-то нам все равно уезжать, так что можно не экономить.

— Хорошо. Сейчас отдам пару распоряжений моим орлам и приду.

Устроились в одном из классов, куда стащили несколько более или менее целых парт, стол и стул. Расставили свечи, зажгли. Получилось уютно и даже как-то таинственно. Пришел Юрий Алексеевич, оглядел обстановку, своих слушателей, вздохнул, сел за стол.

— Вы не поверите, — сказал он, — но я когда-то преподавал в школе. Математику. Никогда бы не подумал, что у меня будет настолько необычная аудитория, но в мире постоянно происходит столько удивительных и странных вещей, что удивляться особенно не приходится. Итак, с чего начнем?

— С начала, Юрий Алексеевич, — подал голос Велга. — Я думаю, стоит начать с самого начала.

— Да, — растер лицо ладонью старший лейтенант, — теперь моя очередь рассказывать. Значит, вы говорите, что попали сюда из лета сорок третьего года из-под Курска?

— Я даже могу назвать число, — сказал с передней парты Дитц. — Это было четвертого июля.

— Вернее, ночью с четвертого на пятое, — добавил Велга.

— Ночью с четвертого на пятое, — повторил Юрий Апексеевич, поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль стены, на которой когда-то, наверное, висела классная доска. — С вашего позволения, я буду говорить стоя — мне так привычнее. Так вот, должен вам сказать, что вам крупно повезло. Я не историк, но все-таки учился в советской школе, а потом в университете, где давали совсем неплохое образование. Опять же читал книги, смотрел фильмы про войну и поэтому помню, что то ли в конце июля сорок третьего года, то ли в самом начале августа началось знаменитое сражение на Курской дуге. Погибла масса народу, и немцы это сражение проиграли. Я, помню, читал, что передовые части как наступающих, так и обороняющихся понесли громадные потери. Многие роты и даже батальоны были уничтожены чуть ли не до последнего человека! А мой дед по матери, царство ему небесное, был как раз ранен на Курской дуге и остался жив. Единственный из всей роты. Так вот, он рассказывал, что два дня и две ночи полз к своим практически по трупам.

— Вот! — воскликнул Карсс. — Выходит, что вы меня благодарить должны за то, что я вас заранее вытащил из этой мясорубки! А то все упреки, подозрения…

— Фигня, советник, — лениво ответил Майер. — На войне как на войне. Никогда не знаешь, где тебя поджидает именно твоя костлявая. Помню как-то…

— Отставить, Руди, — негромко оказал Дитц.

Майер умолк.

И тут снова заговорил Велга.

— Юрий Алексеевич, — спросил он, — вы уверены, что наступление немцев началось в конце июля или начале августа сорок третьего? Мне казалось, что это должно было случиться гораздо раньше. Ну, пусть не 5 июля, но уж должно — точно. Это же в воздухе висело! Как думаешь, Хельмут?

— Полностью с тобой согласен, Саша. Я был уверен, что мы начнем 5–6 июля.

Бывший учитель физики задумался, вспоминая.

— Разумеется, я могу и ошибаться, — сказал он наконец, — но мне почему-то кажется, что не ошибаюсь. Именно конец июля или самое начало августа. Хотя… А что, это очень важно?

— Пожалуй, что нет, — пожал плечами Дитц. — Просто для нас, герр учитель, все это случилось вчера.

— Я понимаю… Но вообще-то я посоветовал бы не принимать мой рассказ близко к сердцу, хоть это и трудно. Вы просто постарайтесь все время помнить, что с момента окончания Второй мировой войны прошло уже семьдесят лет.

— Война закончилась в сорок пятом? — быстро подсчитал Стихарь.

— Да. Фашистская Германия капитулировала одиннадцатого июня тысяча девятьсот сорок пятого года. С тех пор мы, русские, отмечаем этот день как День Победы. И не только русские. Все народы бывшего Советского Союза. Берлин был взят советскими войсками. Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Немцы подавленно молчали, и только Курт Шнай-дер выбивал по дереву кончиками пальцев какой-то бравый марш.

— Вообще-то молодцы, — неуверенно похвалил Валерка Стихарь. — Долго продержались. Я-то был уверен, что мы вас уже через год сломаем, а вы два протянули.

— Спасибо, утешил, — саркастически заметил Май-ер. — Хотя ты прав. Один черт все к этому и шло!

— Погодите, погодите… — аж привстал со своего места Сергей Вешняк. — Вы сказали «народы бывшего Советского Союза». Как это — бывшего?!