Отряд

— Тому, что сейчас творится, — ответил, глядя Валерке в глаза, Юрий Алексеевич, — имеются, как я уже говорил, объективные причины, о которых я вскоре вам поведаю. А тогда, в девяностых годах прошлого века… да, вы правы. Сплошной позор, и глаза от стыда девать некуда. Однако справедливости ради надо признать следующее. Ведь капитализм-то первыми решили строить именно те, кто еще недавно призывал активно строить коммунизм. Перевертыши, мать их… Впрочем, тогда мы не говорили слова «капитализм», а стыдливо называли это все «рыночной экономикой». Ну а рыночную экономику бывшее партийное начальство понимало по-своему: нахапать себе побольше, а народ пусть хоть подыхает с голоду. На самом деле тема эта серьезная и так сразу обо всем не расскажешь — сами постепенно все узнаете и сделаете собственные выводы; о том времени до сих пор споры идут. Особенно среди тех, кто это время хорошо помнит… Так о чем бишь я? Ах, да… В общем, стала Россия самостоятельным и независимым государ-ством. Даже праздник такой появился: День независимости России. Народ этот праздник и за праздник-то не считал, потому что никак не мог понять, от чего, собственно, Россия стала независимой, от самой себя, что ли? Такими же независимыми стали Украина, Казахстан, Армения… все, в общем, бывшие республики Советского Союза. И началась меж ними свара и полный развал. Пока играли в самостоятельность, не заметили, что из единой великой державы превратились в пятнадцать третьесортных стран. Только Россия еще как-то пыталась удержать свой авторитет на мировой арене, да и то лишь за счет обладания стратегическими ядерными ракетами в большом количестве и сырьевыми ресурсами, практически неограниченными. Эти вот ресурсы — нефть, газ, лес — и распродавали, чтобы с голоду не умереть, потому что к самому концу двадцатого века промышленность российская, что называется, на ладан дышала.

Первым и последним президентом России, всенародно, так сказать, избранным, был тогда некий Ельцин Борис Николаевич. Тоже из бывших партийных деятелей, как, впрочем, и все более-менее высокое начальство. Мужик он, в общем-то, был не такой уж плохой, да только власть любил до неприличия, делиться ею ни с кем не хотел, а сам этой громадной властью с умом пользоваться не мог. Впрочем, кто у нас в России властью умел пользоваться по-настоящему? Разве что царь Петр Алексеевич да товарищ Сталин, не к ночи будь по-мянут. И строить Ельцин не умел и не хотел совершенно. Ломать — да, всегда пожалуйста и сколько угодно. А вот строить, создавать — не получалось. За что ни брался — все у него и его окружения наперекосяк выходило. Уж он правительство и так и эдак тасовал. Одних выгонял, других назначал, потом последних опять выго-нял. Правда, не далеко, чтобы, чуть что, можно было дотянуться. В общем, веселился, как мог. Дело в матушке-России дошло до того, что миллионы людей без работы остались, а те, кто еще работал, зарплату по нескольку месяцев не получали. Вы можете такое представить? Работаете вы, скажем, учителем в какой-нибудь сельской школе или врачом, а денег вам за вашу работу просто не платят. Ваших, законно заработанных мизерных денег. Нету, говорят, терпи. Причем вы видите, что те, кто вам это говорит, живут припеваючи и катаются как сыр в масле. Как жить? Я в то время как раз учителем в школе работал и хорошо помню это ощущение обиды на родное государство и полное бессилие. Когда тебя бандит ограбил, можно хотя бы в милицию обратиться или, на крайний случай, как-нибудь самому себя защитить. А когда государство грабит? На кого жаловаться и кому? И ведь, что самое омерзительное, были деньги в стране, были. Только до простых людей они не доходили, а шли в карманы всякому ворью и сволочам, кто понаглее и похитрее. Ладно, не хочу больше об этом. Народ, однако, терпел, и до гражданской войны дело не дошло. Ельцина два раза подряд выбирали президентом, и по Конституции на третий срок он не мог оставаться. Да и стар уже стал, болел сильно. Все ждали, как это у нас обычно в России и бывает, выборов нового президента, которые должны были в 2000 году состояться. Мы ведь, русские, всегда надеемся, что новый царь-батюшка авось лучше прежнего окажется. Нового президента, однако, выбрать не удалось. И вообще никому ничего и нигде не удалось, потому что весной двухтысячного года случилась планетарная катастрофа. — Рассказчик умолк и опустил голову, как бы вспоминая события пятнадцатилетней давности.