Отряд

Старик, казалось, не знал усталости. Правда, и шел он практически налегке, а им приходилось тащить на себе рюкзаки и оружие (а самому сильному из них — Малышеву — еще и собаку Барса, которая иначе неминуемо и давно бы утопла в этой трясине), но все равно восемьдесят лет — это восемьдесят лет, а им никому еще не исполнилось и тридцати, за исключением Юрия Алексеевича, разумеется. Но тот тоже держался хорошо, и только посеревшее, осунувшееся его лицо да хриплое дыхание выдавали ту степень усталости, до которой дошел старший лейтенант Холод.

На островок — единственное сухое место, попавшееся им на всем этом зыбком и жутком пути, — выползли уже в полной почти темноте, и нервный, вымотанный до предела Стихарь, как сам он потом признался, чуть было не открыл огонь, когда из кустов на них выскочило какое-то шустрое существо и с диким визгом кинулось на шею Степану Трофимовичу.

Это оказалась Аня.

Как немедленно выяснилось, ей удалось предыдущей ночью бежать от своих похитителей, и она тоже полезла через трясину по единственно возможному здесь пути.

— Что же ты домой не вернулась? — насупился Степан Трофимович, когда первая бурная радость от вновь обретенной внучки схлынула.

— А я знала, что ты сюда пойдешь! — засмеялась та.

— Как это? — поразился Майер.

— Да очень просто. Я вас всех видела. Вчера ночью сосредоточилась и увидела. И вас всех, и дедушку. Такое у меня иногда получается. Не всегда, когда хочу, но… вчера получилось. А уж догадаться, что дедушка сюда вас поведет, и совсем было нетрудно.

— Вот и молодец, — похвалил внучку старик Гро-мов. — Я знал, что ты не пропадешь, — и, обращаясь к Велге, гордо спросил: — Ну, что я вам говорил?

— Мистика, да и только, — пробормотал Александр, не вставая с сухой — сухой! — земли, на которую повалился ничком, как только ее достиг. — Железный вы человек, Степан Трофимович, а внучка у вас вообще исключительная.

— Я тут хвороста насобирала, — улыбнулась явно довольная Аня. — Давайте костер зажжем. Я-то здесь давно, успела на солнышке обсушиться.

— Тепло, сухо и ужин впереди! — с воодушевлением воскликнул Майер. — Что еще нужно солдату для полного счастья? — И сам себе ответил' — Знаю, но не скажу. И все равно непонятно мне, как можно увидеть простым глазом отряд людей за два десятка километров сплошного леса? Колдовство, не иначе.

— И вовсе не простым глазом, — возразила Аня, — а третьим Будете хорошо себя вести, может, я и вас потом как-нибудь научу. Хотя у вас вряд ли получится. Не верите вы потому что. А вот у него, например, — она посмотрела на курившего рядом Малышева, — получиться может.

— Я и говорю — колдовство, — пожал плечами пу-леметчик.

После ужина, наскоро подсушившись, отряд уснул, где сидел, мертвым сном. Часовых выставлять не стали, полностью положившись на уверения Ани в том, что на островке этом они в полнейшей безопасности, а также на природную бдительность собаки Барса.

Следующий день оказался ничем не лучше предыдущего — все то же нескончаемое болото, все та же вонь гнилой воды, все тот же изнуряющий и однообразный труд по продвижению собственного тела еще на один зыбкий шаг вперед, и еще на один, и еще… И снова наступил вечер, и снова показалась впереди твердая земля, и у отряда хватило сил пройти за несгибаемым Степаном Трофимовичем еще около двух километров до чистого лесного озерца, которого они достигли уже почти в полной темноте.

Потом стирали и сушили одежду, ужинали, спали, сменяясь поочередно на часах, и с рассветом снова шли, и в десять часов пятьдесят две минуты их проводник остановился и, вытянув руку вперед, сказал неожиданно звонким и молодым голосом:

— Это должно быть где-то там!

Только что они миновали очередной участок сплошного леса, и теперь впереди торчали невысокие, изъеденные ветром, дождем и просто временем, разбросанные там и сям среди елей и сосен скалы.

Стало заметно прохладней.

Небо над головой приобрело ту яркую нестерпимую голубизну, которая бывает иногда в конце лета, когда солнце еще не утратило свою силу, но холодный северный ветер живо напоминает о скорой, очень скорой осени и о том, что следом за ней неотвратимо заявится зима.

— И как же нам искать, если все тут под землей? — с недоумением в голосе осведомился Вешняк.

— Дубина рязанская, а еще разведчик, — добродушно покосился на него Стихарь — Ежели ракета взлетела из шахты, то сама шахта никуда ведь не делась, верно? Вот. Значит, ищи большую дырку в земле.

— Большую и глубокую, — сказал Майер, прищурившись, разглядывая скалы впереди.

— Плюс выжженные двигателями участки травы, — добавил Юрий Алексеевич. — Шахты должны быть расположены по окружности. Или по замкнутой кривой. В центре — командный пункт. Он тоже под землей, вплавлен в скальный грунт на глубине 30–50 метров, но сверху, думаю, должен быть какой-нибудь бетонный колпак с дверью.

— А расстояние от командного пункта до шахт? — спросил Велга.

— От пятисот метров до километра. Может, меньше. Может, больше.

— Барс найдет, — уверенно оказал Степан Трофимович и, ткнув рукой по направлению к скалам, скомандовал: — Ищи, Барс, ищи!