Отряд

Шелли точно знал: Эфраим боялся, что притаившаяся в Кенте зараза проникла и в него. Перескочила с губ на руку и поплыла по крови. Шелли знал о боязни Эфраима и предвидел огромную выгоду в том, чтобы и дальше подпитывать и взращивать его страх. Это не составит большого труда, ведь Эфраим такой предсказуемый. Такой предсказуемо тупой.

Конечно, никаких крошечных червячков Шелли тогда не видел, но сообразил, что болезнь – чем бы она ни была – мечется внутри и проедает тело. Вот почему она так пугала. Это ведь не медведь, не акула и не маньяк с топором: те, конечно, тоже плохи, но от них можно убежать. Скрыться.

А как можно скрыться от убийцы, который живет у тебя под кожей?

После бури, когда они вошли в хижину, увидели гниющее тело скаут-мастера и похожих на нити червей, которые извивались в его груди, Шелли поверить не мог – все шло как по маслу.

Оставалось только продолжать вращать все эти тарелки.

Шелли обладал поразительным умением прощупывать людей, открывать их потайные двери. Он редко пользовался этим даром, чтобы не навлечь на себя неприятности. И все же замечал слабые места других, как скульптор видит трещинки в гранитной глыбе – один точный удар, и она расколется.

«Я кое-что увидел, Иф».

Больше ничего и не требовалось. Крошечный проросток – Шелли надрезал кожу Эфраима, сделал тончайшую царапинку и заронил зернышко сомнения. Немного усилий, и оно, возможно, доберется до сердца Эфраима, где расцветет в нечто прекрасное. Или ужасное. Для Шелли это не имело значения.

Сунув руку в карман, он вытащил рацию. Вторую Шелли запихал в рюкзак Эфраима сегодня утром, пока остальные ребята готовились к походу. Он теребил кнопку, не вполне готовый привести свой план в действие.

В конце концов, как долго удача может оставаться на его стороне?

28

ГДЕ-ТО ОКОЛО ПОЛУДНЯ Эфраим сел и отказался вставать.

– С меня хватит. Я дальше не пойду.

Они добрались до ельника. В воздухе стоял густой аромат смолы, напоминавший об освежителях воздуха, которые водители вешают на зеркала заднего вида.

Эфраим сидел на покрытом мхом валуне, сцепив на коленях пальцы. Положение его тела напоминало знаменитую римскую скульптуру, которую Ньютон видел в учебнике истории, – «Кулачный боец на отдыхе». Эфраим и сам был похож на статую. Его кожа приобрела алебастровый оттенок, за исключением губ и ноздрей, которые стали голубовато-серыми. У Ньютона появилось страшное предчувствие: если они оставят Эфраима и вернутся много лет спустя, тело его будет все таким же неподвижным – статуей из затвердевшей кости.

– Пойдем, – мягко сказал Ньют. – Все будет хорошо. Мы скоро найдем еду.

– Я не голоден, – отозвался Эфраим.

– Ну, это вроде как хорошая новость. Значит, что ты не болен, верно?

– Ничего это не значит. – В голосе Эфраима послышались нотки явной угрозы. – Мы ведь ничего не знаем, так?

– Надо двигаться дальше, чувак, – сказал Макс. – Если найдем хорошее место для силков, тогда…

– Тогда что, Макс? – Подбородок Эфраима вздернулся с обычным для него вызовом. – Поймаем скунса? Отлично! Замечательно! Давайте все есть гамбургеры со скунсятиной, которые на вкус будут как скунсовая задница.

– Мы ведь не можем просто сдаться, – произнес Ньют.

– Делайте что хотите, парни. Мешать вам не собираюсь.

Ньютон посмотрел на Макса так, словно хотел что-то сказать. В конце концов, они с Ифом были лучшими друзьями – кроме матери, Макс был единственным человеком в Норд-Пойнте, кто мог заставить Эфраима успокоиться и перестать вести себя как спятивший. Но даже Макс все чаще и чаще чувствовал, что не в силах справиться с растущей одержимостью Эфраима.

А тот продолжал тереть костяшки пальцев. Кожа вокруг кровоточащих ран воспалилась.

– Что-нибудь видите? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Видим что, чувак? – уточнил Макс.

– Ничего. Ничего особенного, – ответил Эфраим.

Макс и Ньютон обменялись взглядами. Они не хотели оставлять Эфраима, но оба понимали, что не смогут заставить его идти. Если станут слишком сильно давить, он бросится в драку и, может быть, даже навредит кому-нибудь. Отряд избавлялся от балласта, и на первых ролях оказались те, кого никто не ожидал.

– Что выберешь, – произнес Макс, – идти дальше и отыскать еду или сидеть тут на камне в одиночестве и дуться?

Эфраим вскочил, сжал кулаки и уперся грудью в Макса. Он подошел так близко, что их подбородки и носы соприкоснулись. Так близко, что Макс почувствовал дыхание Ифа: оно было, да, неприятным, но не сладким. Обычный кисло-желчный запах пацана, который несколько дней нормально не ел. Макс увидел знакомый огонь в глазах Эфраима – не столько пламя, сколько пучки голубого электричества, потрескивающие в радужках. Они напоминали Максу плазменный шар в Научном центре.

Кулак Эфраима взметнулся с неожиданной скоростью, костяшки впечатались в подбородок Макса. Удар вышел несильный, но зубы с громким щелчком клацнули. По кнопке нокаута промахнулся, ноги Макса даже не задрожали – Эфраим больше пар выпускал, – но все равно это был удар.