Отряд

Мальчики нависли над своим товарищем по отряду. Ньютон коснулся груди Эфраима, которая слабо поднималась и опускалась. На руке и ноге виднелись большие грубые и глубокие раны. Кровь свернулась в пятидюймовом полумесяце, вырезанном на боку. Разрез был неровным, но постепенно углублялся, как будто тот, кто его нанес, стал смелее, едва потекла кровь. Самой жуткой была длинная извилистая ссадина на лице: она начиналась в небольшой впадине на виске, шла вниз вокруг глазницы, рассекала кожу на щеке – так глубоко, что острие ножа, наверное, проткнуло ее насквозь, – затем снова выходила и очерчивала челюсть, прежде чем исчезнуть в середине подбородка. Метка безумия. Смотреть на нее было жутко.

Ньютон задышал тяжело и часто:

– Кто это сделал?

– Он сам, – ответил Макс, почти затаив дыхание. – Это сделал Иф. Сам.

– …Зачем?

Веки Эфраима затрепетали. Он слабо кашлянул и произнес:

– Они внутри меня. Или… Может быть, только один из них. Но он там. Га-а-а-адина…

Макс беспомощно посмотрел на Ньютона.

– Внутри тебя ничего нет, Иф.

– Ошибаешься. – Дыхание Ифа воняло, как стухшая на солнце печень. – Я его видел. – Он облизнул губы, и, к своему ужасу, Макс заметил сквозь дыру в щеке, как шевельнулся корень языка. – Он очень умен. Не дает себя хотя бы рассмотреть или прикоснуться, сразу ускользает. Но знаешь, что будет, если я наделаю достаточно дырок? Ему станет негде прятаться.

От сумасшедшей уверенности в голосе друга на спине Макса выступил ледяной пот. Его взгляд упал на рацию – пластиковый корпус был заляпан кровью. Макс вновь посмотрел на Эфраима, который проследил за направлением его взгляда, а теперь отвернулся, отказываясь встречаться глазами. Но эмоции, наполнявшие их, Макс интуитивно распознал – смесь печали, стыда и чего-то еще, чего-то гораздо более мрачного.

– С кем это ты разговаривал? – спросил Макс, а когда Эфраим не ответил, добавил: – Ты не похудел. Ты выглядишь как раньше, Иф.

«Почти», – подумал он с тошнотой.

Дело в том, что Эфраим мало изменился с тех пор, как они прибыли на остров. Потерял несколько фунтов, но с остальными было то же самое.

– Он внутри меня, – сказал Эфраим.

– Откуда тебе знать? – спросил Ньют.

– Маленькая птичка напела, ясно? – Эфраим сплюнул красным. – Так что я знаю.

В его голосе звучала пятая стадия принятия неизбежного – таким он мог бы рассказать, что у него неоперабельный рак мозга. Макс решил, что сопротивляться не стоит. Как говорил его отец, невозможно спорить с тем, кто уже принял решение. Они с Ньютоном обменялись понимающими взглядами, и молчаливый договор был заключен. Если Иф верит в то, что у него внутри червь, ладно, они с этим пока согласятся. Все, что угодно, лишь бы он не резал себя.

Ньютон достал из рюкзака аптечку первой помощи. Салфетки, пропитанные перекисью и йодом – размером не больше тех, которыми протирают руки после жирной пищи, – пластыри, рулон марли толщиной не больше стопки четвертаков. Ничтожно мало на самом деле, когда сталкиваешься с подобным телесным опустошением.

Макс попытался перевязать рану на щеке Эфраима. Тот закричал – потрясенно заблеял – так громко, что Макс отдернул руки.

– Чего ты хочешь, Иф?

Эфраим посмотрел на него умоляющим взглядом:

– Вытащите его из меня.

– Как?

– Ньют, у тебя нож лучше моего. Эта штука глубоко зарылась. Потребуется лезвие подлиннее.

Ньютон прикрыл рот ладонью. Он не мог даже представить, как копается в Эфраиме, отыскивая то, чего, как он понимал, никогда не найдет. Во всяком случае, не после истории с черепахой. И вообще никогда.

– Я не могу этого сделать, Иф.

– Мямля. – Эфраим выплюнул это слово, точно яд. – Макс, твой отец режет людей, верно? И ты помогал скаут-мастеру. Ты сможешь это сделать.

Макс решил, что лучшая тактика – не дать Эфраиму причинить себе еще больший вред. И говорить ему все, что он захочет услышать.

– Смогу, Иф. Но только не здесь. Нам нужно место почище. Ты можешь заразиться.

– Я уже заразился.

– Ага, но, если я сделаю действительно глубокий разрез и достану эту штуку, нам все равно придется тебя латать. Там, в лагере, есть аптечка.

– И я нашел кое-какие грибы, – сказал Ньют. – От них тебя должно стошнить, а еще ты… наложишь в штаны. Может быть, так сумеем вытащить его из тебя.

Эфраим прикрыл один глаз, как будто заглядывая в телескоп:

– Думаешь?

Макс сунул его швейцарский нож в карман:

– Мы вернем тебя в лагерь и попробуем задумку с грибами. Если не сработает, я воспользуюсь ножом. Договорились?

Эфраим крепко зажмурился. На висках у него пульсировали длинные толстые вены. «Боже мой, – подумал Макс, – они в самом деле похожи на червей».

36

ПО ВОЗВРАЩЕНИИ В ЛАГЕРЬ выяснилось, что Кент исчез.

Почти три часа ушло на то, чтобы наполовину донести, наполовину дотащить Эфраима до хижины. Раны продолжали расходиться и кровоточить. Ржавый запах крови льнул к их одежде – может, Иф именно так и заразился? Если, конечно, он вообще заразился, во что ни Макс, ни Ньютон до конца не верили.