Отряд бессмертных

Дрозд услышал сигнал на атаку и приказал Новику и Балашу:

– Кузьма, Лукьян, к логову! Быстро срезать веревки от кольев, завалить шатер!

Ратники мигом сделали это. Нукеры проснулись, но было уже поздно. Шатер, который служил им временным пристанищем, превратился в капкан.

Ратники Дрозда подбежали к груде тел, шевелящихся под цветной материей, и начали колоть, рубить врага. При свете костра силуэты нукеров были хорошо видны, тем более что они выдавали себя движением. Копья пронзали тела, сабли и топоры наносили смертельные увечья. Бойня продолжалась считаные мгновения.

– Ты тут погляди, коли остался кто живой, добей. Мы к дому, – сказал Дрозд Рябому.

В это же время княжич вывел своих воинов к дверям дома. Он выхватил саблю и осторожно продвигался вперед.

В главной комнате горели толстые свечи. На ковре, поджав под себя ноги, сидели двое мужчин. Между ними стояла миска с остатками мяса. Видно было, что эти люди отужинали на славу. Третий прислуживал им, стоял в стороне, держал в руках кувшин. Мурзы среди них не было.

Княжич мгновенно определил, что это местный староста Мустафа, начальник нукеров Мунир и слуга Асан.

Мунир вскрикнул от неожиданности, потянулся за саблей, но Савельев подскочил к нему и одним ударом срубил голову. Она откатилась в сторону. Тело завалилось на спину, из безобразной раны хлестнула кровь. Мустафа упал на бок и закрыл голову руками. Кулик пробил его копьем.

Слуга от неожиданности выронил кувшин, присел на корточки и зажмурился, ожидая удара саблей, топором или копьем. Но Нестеров тут же поднял его.

К ним подскочил Баймак и выкрикнул по-татарски:

– Где мурза? Ты не понял, пес? Отвечай!

Слуга трясся от страха и не смог произнести ни единого слова. Он лишь кивнул на дверь левой дальней комнаты.

Княжич с Куликом и Баймаком ринулись туда.

Немудрено, что мурза не услышал шум в главной комнате. Он стонал от удовольствия, развлекался с наложницей лет четырнадцати.

Ударом сапога княжич сбросил Захира с наложницы. Та оказалась шустрой особой. Она не стала дожидаться развязки, юркнула в угол, прикрылась там простыней, которую утащила с собой, и сжалась в комок.

Мурза лежал на боку и смотрел на незваных гостей. В глазах его светился животный страх.

Княжич присел пред ним и проговорил:

– Вот мы и встретились, мурза Захир. Сумел ты уйти от меня на Колве, да только не подумал, что я за тобой и сюда приду.

Мурза, заикаясь, спросил на русском языке:

– Так это твоя дружина напала на меня у затона?

– Моя. Она разгромила твои отряды сперва на Большой елани, а потом и в самом стане. Тогда ты сумел прорваться, а вот теперь уже никуда не уйдешь.

Мурза быстро понял, что если русские пришли за ним и сюда, то вовсе не затем, чтобы убить.

– Может, ты дозволишь мне одеться? – попросил он. – А то неудобно получается.

Баймак собрал одежду, разбросанную по комнате, кинул Захиру штаны и рубаху.

– Этого тебе хватит, – заявил он.

– Ты татарин? – спросил у него мурза.

– Да. А чего это ты удивляешься?

– Почему ты служишь русским?

Но тут в разговор вмешался Савельев:

– Ты намерен обсудить, кто и почему кому-то служит? А ну одевайся быстро, пес смердящий!

– Куда ты меня потащишь?

– Далече.

– Нет, воевода, далече ты не уйдешь. В Казани прознают о моем захвате. Тогда твой отряд будут искать сотни отборных воинов. Они обязательно найдут тебя.

– Тебе от этого легче не станет. Живым тебя Казань не получит. И хватит болтать, а то я прикажу своим людям помочь тебе одеться. Они это сделают очень нежно!

– Наложницу куда? – спросил Баймак.

– К другим ее. Туда же и слугу.

– А может, прибить его, чтобы спокойнее было?

– Нет. Пусть живет. Он такой же подневольный, как и рабы.

– Мы ничего о нем не знаем.

– Я знаю, Рубаил говорил.

– Как скажешь, воевода. – Баймак подошел к углу и буркнул: – Вставай!

Наложница поднялась и ушла, закутанная в простыню, как мумия.

Баймак повел за ней слугу, скоро вернулся и доложил:

– Наложницы и слуга заперты. Дрозд и его люди вокруг дома. Гордей ушел к табуну. Горбун у времянки. Там уже все проснулись, а то и не спали. Стучат в двери. Из хутора попытался выскочить один конный, Уваров сбил его. Больше никто не пробовал. На хуторе собаки подняли лай.

– Теперь пусть лают, – сказал княжич и взглянул на мурзу.

Тот надел всю одежду, не только ту, которую бросил ему Баймак, выпрямился и спросил:

– Что дальше, воевода?

Княжич усмехнулся.

– Дальше?.. Почетное место я тебе приготовил.

– О чем ты?

Савельев повернулся к Черному и распорядился:

– Филат, а ну-ка бери этого пса и привяжи на задке повозки, как куль с навозом.

– Так нельзя! – воскликнул мурза. – Я пленник, да, но человек знатный, и обходиться со мной надо достойно.

– Для кого-то ты, собака Захир, и вельможа, для меня же дерьмо, которое я должен привести на Москву.

– На Москву? – изумился мурза.

Княжич уже пожалел, о том, что сказал, но слово не воробей.

– Да, на Москву, Захир. Я не знаю, зачем ты там нужен. Филат, исполняй приказ, да кляп не забудь вбить в вонючую пасть этого шакала!

– Сделаю, княжич!