Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота

Наш мичман, заместитель командира, проводивший с нами зарядку, довольно заржал и сказал, чтобы я зашел к нему после завтрака в баталерку переодеться. Выдали мне новую форменку, воротник под названием «гюйс», чёрную пилотку и почти что невесомые короткие хромовые ботинки. Также выдали два кругляша нашивок, называемых на флоте «штат», и объяснили, что куда пришить. Командир группы, зашедший в баталерку, спросил меня за парашютную книжку в УПК. Узнав, что я имею прыжки, задал мне пару вопросов по материальной части людских десантных парашютов, про тип летательных аппаратов, с которых прыгал, площадки и еще про что-то, что положено знать парашютисту. Оставшись довольным моими ответами, он залез в шкаф, открыл ящик и сунул мне в руки парашютный значок.

— Вот тебе «прыгунок», носи на форменке, у нас разрешается. Спрашивать не должны: просто так у меня никто «прыгунок» не наденет, но учти, спохабишься на прыжках — сдеру значок перед строем.

Минут сорок я приводил себя в надлежащий вид, пришивал «штаты» на положенные расстояния, отглаживал брючины, заминал, как положено, пилотку. Мою старую форму мичман положил в вещмешок, с которым я прибыл. Сапоги я сам привязал к ремешкам, предназначенным для крепления химзащиты. Форма потом очень пригодилась для нарядов по камбузу и других строительных работ. А о преимуществе хороших необрезанных яловых сапог на зимних выходах перед короткими флотскими ботинками «прогарами» или гражданскими сапогами-«дутышами» даже и говорить нечего. Правда, все это я узнал потом, а сейчас я был совсем юный «карась» — водолаз-разведчик.

Служить и учиться здесь было очень интересно. Пока мы были в статусе «молодой группы», проходящей боевое слаживание, мы не ходили ни в какие наряды и не привлекались на подсобные работы. Мы должны будем пройти всю программу обучения, совершить несколько прыжков, учебных спусков с аквалангом, поучаствовать в учениях, только тогда мы станем «полноценной» группой специального назначения. А пока — ежедневные занятия. Как ни странно, с физической подготовкой мне здесь было намного легче. Бегать я не переставал и выпросил у своего мичмана старый рюкзак-десантника образца пятьдесят четвертого года, забил его песком и носился на утренних кроссах с ним за спиной. На занятия мы переодевались в маскировочные халаты, уже порядком потрепанные и выцветшие, получали полностью оружие и снаряжение, макеты тротиловых шашек, выпиленные из дерева и залитые для веса свинцом, макеты гранат Ф-1, по нескольку автоматных рожков с холостыми боеприпасами, малогабаритные радиостанции «Сокол» и со всем этим носились по окрестным сопкам. Больше всего мне нравилась тактико-специальная подготовка и топография. Ходили по азимуту, искали нашего замкомгруппы, изображавшего из себя какой-нибудь вражеский объект, пытались, разбившись на пары, скрытно подойти к нему и бесшумно захватить. Командир вечно экспериментировал с составом пар, переназначал разведчиков, смотрел за перебежками, переползаниями, развертыванием группы в боевые порядки и вечно был всем недоволен. Иногда мы, навьюченные по самое «немогу», спускались к морю и, зайдя в него по грудь, шли вдоль берега, шли долго и упорно, и это выматывало похуже, чем утренние пробежки. Шли в связке всей группой, делая петлю из троса и накидывая её на плечо, таща друг друга паровозиком. Как-то раз шли больше трех километров, и, когда свернули за скальный выступ, командир дал команду на разворачивание в линию и выход на берег. Пока мы суетились, с берега по нам открыли огонь матросы старшего призыва, обеспечивающие проведение занятий. В группу полетело несколько взрывпакетов, специально приготовленных для взрывов в воде. Кто-то попытался нырнуть, и его тут же контузило прямо в воде. Я кое-как вытащил автомат сзади из-за плеч и сделал несколько очередей в сторону берега. Куда там моей вялой очереди! С берега нас поливало несколько стволов, и, откуда стреляли, вычислить было абсолютно невозможно. Матросы-разведчики служили уже достаточно долго, и обнаружить кого-либо на берегу за камнями не было никакой возможности. Полный провал. Выползли на берег и, даже не слив воду из ботинок, побежали по азимуту. Вечером был разбор занятия. Командир посмеялся над нами, особенно над теми, кто попытался уйти под воду, сравнил с рыбами. Нам было как-то не смешно. Вечером, шествуя с гальюна со свежевыстиранными носками, я наткнулся на двух парней из моей группы, которые шли сегодня со мной в связке. Они меня не пропустили, один толкнул плечом, второй цыкнул сквозь зубы:

— Куда прешь, салага, ты мне, падла, сегодня чуть ухо не отстрелил…

Хм… ну вот, началось. Все нормально со всеми, ровные отношение и тут на тебе — какие-то нелепые предъявы. Ну моложе я их по призыву, не спорю, но все равно мы здесь все молодые, что ерепениться-то. Или, как сказал наш командир, в группе нет явных лидеров, и эти два брата-акробата теперь пытаются это компенсировать. А что, я вариант самый подходящий, самый молодой по призыву, тем более из «Сапогов» — можно и с меня начать.