Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота

Поповских я не подвел, прыгнул три раза без каких-либо проблем и попросился на прыжок с оружием. Группа считалась «перворазной», и первые прыжки на пункте мы должны были отрабатывать без оружия. Поповских спросил разрешения у заместителя по десантной подготовке, и меня выпустили на четвертый прыжок. После раскрытия я расконтровал спусковой, сделал пару очередей холостыми и, довольный как слон, плюхнулся на землю, чуть не выбив челюсть о затыльник своего АКСа.

Уже на бегу, собрав купол в сумку и перекинув автомат на плечо, меня словно передёрнуло: «Я же не хотел идти в армию. Если бы не причуды своенравного бати, я бы сейчас учился в нормальном институте культуры и творчества. Мне нравилось смотреть на матросов, оружие, но самому этого не хотелось, меня сюда, можно сказать, выпнули. И что же я делаю? Вместо нормальной жизни и учебы в институте на факультете хореографии, вместо нормальной службы на штатной сержантской должности в учебке я дерусь с кем ни попадя, бегаю по сопкам с тяжеленным рюкзаком, несусь с парашютом и автоматом на пункт сбора и с тихим ужасом осознаю, ЧТО МНЕ ЗДЕСЬ НРАВИТСЯ… Трындец, это патология».

На пункте сбора уже строились и Поповских собирал наших матросов после совершения прыжка. Увидев ссадину у меня на подбородке, ухмыльнулся:

— Раззявился при приземлении? Давай в строй, начальство подъехало.

Группы уже стояли в колонну по четыре (на флоте строятся и по четыре). Перед строем ходил заместитель по воздушно-десантной подготовке и кап-три (капитан третьего ранга — прим. ред) Чернокутский в невиданной мною раньше странной светло-песочной форме с накладными карманами на брюках и кармашком под стропорез.

Построились, пересчитались, начальство поздравило молодых матросов с совершением первых прыжков. Чернокутский лично всем вручил по «прыгунку» и ушёл с замом по десантной подготовке на линию старта. Прибывшее флотское начальство сегодня тоже прыгало. Поповских выстроил группу в колонну по одному и позвал к себе нашего мичмана. Вдвоём они схватили парашютную сумку с обеих сторон, покрутили её, как качели. Ну, понятно, сейчас будут поздравлять — я такие номера видел в десантно-штурмовом батальоне в бригаде Черноморского флота.

— Первый пошёл, — скомандовал капитан-лейтенант.

Федос, стоявший в строю первым, положил правую руку на воображаемое кольцо, левую на запаску и раскорячил ноги. Толчок, пролетел чуть вперед, зажмурился и громко вслух:

— Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три, кольцо, пятьсот двадцать четыре, купол, контрольный осмотр, контрольный разворот, задние, земля, — тут же сумка крутанулась и лупанула Федоса под задницу, старшина чуть не клюнул носом в грунт, но все-таки, чуть подпрыгнув, устоял, — старшина второй статьи Федосов землю принял!!!

— Второй пошёл, — заорали командир и заместитель. И понеслось. Я шёл замыкающим, да еще и с автоматом. Поэтому мне пришлось еще и изображать стрельбу в воздухе, прежде чем получить парашютной сумкой. Всё! Ритуал пройден. Можно грузиться.

На следующий день случилось то, что потрясло некоторых матросов до печенок. Прибежал мичман с прыжковой ведомостью и заставил нас всех расписаться, после чего выдал деньги. У меня получилось двенадцать рублей. Ну, в принципе, при денежном довольствии в семь рублей это весьма ощутимая сумма. Куда теперь их потратить?

Думать не пришлось — сразу же сдали на тетрадки и ручки, на однообразные мыльно-пузырные принадлежности. Деньги еще оставались, теперь надо заслужить увольнение и прокутить всю эту сумму где-нибудь в городе. Вечером, после занятий по техническому обслуживанию и приведению в порядок своих парашютов, когда командир группы убыл, в кубрик зашёл ответственный, наш мичман, и предложил купить на группу магнитофон.

— Смотрите сами, пока есть возможность, можно купить в третьей роте неплохой японский двухкассетник. Они его с «бэдэ» приволокли, он уже владельцам без надобности, они на «берег сходят». Будет лежать в баталерке, когда свободное время — включайте его в кубрике да слушайте сколько влезет.

— Товарищ мичман, а почему его в кубрике держать нельзя? — тут же возмутился кто-то.

— Да потому, что придёт замполит, увидит магнитофон, сразу же внесет его в опись как средство технической пропаганды, и будет он на роте числиться. Вот тут нам ротный и старшина такое «спасибо» скажут! Ротный заберет его себе в кубрик или старшина в свою баталерку — и хрен вы его увидите. А так, если увидят, скажите, что мой и я вам дал послушать, никто ничего не скажет.