Отряды в степи

— Ну, нашего полку прибыло! Здорово, есть теперь кому биться за власть Советов, — порадовался Семен Михайлович. — Надо только объединить силы, надо, чтобы у нас было единое красное командование.

Когда отряд отходил от Маныча, едва не погиб Ока Иванович Городовиков, столкнувшись с белогвардейцами генерала Попова.

— Коня моего подбили из пулемета, — рассказывал об этом Ока Иванович, — меня окружили. Один беляк замахнулся шашкой. Вдруг кто-то скомандовал: «Отставить! Это Городовиков». Наверное, считали меня важной, персоной. Приволокли в штаб, к Попову. Попов ухмыльнулся. Я ждал: что же дальше? «Городовикова я расстреляю», — сказал Попов.

Офицеры за спиной генерала одобрительно загудели.

— Но, на мое счастье, — продолжал Городовиков, — дежурный по караулу был мой земляк. Ночью мы сговорились с ним бежать вместе. Уговорил я и братьев Адучиновых. Ночью земляк меня выпустил, лошади были готовы, мы выехали вчетвером за околицу… Ночь была темная, хоть глаз выколи.

— Значит, тебя Попов за большое начальство счел? — спросил Буденный.

— Великой персоной считает, за мою голову сумасшедшие деньги дает, — засмеялся Ока.

Пришел записаться в отряд рядовой артиллерист царской армии, смуглый крепкий Федор Морозов.

Когда он вернулся в Платовскую, станичники подшучивали, что он как был рядовым, так и остался. Морозов только посмеивался. Уж он-то хорошо знал, что начальство его невзлюбило, поэтому и остался он рядовым.

Записываясь в отряд Буденного, обычно словоохотливый Морозов посерьезнел: вот это настоящее дело.

С ближайшего хутора Крепянки прибежал молодой парнишка Гриша Пивнев, умолял Буденного принять его в кавалерию.

— Да у тебя же нет ни коня, ни шашки, — убеждал страстного кавалериста Семен Михайлович. — Записывайся в пехоту.

Он знал семью Пивнева: бедняки, девять ребят, все батрачили с восьмилетнего возраста. Гриша служил у калмыцкого попа конюхом.

Пивнев не унимался:

— Коня достану, седло достану, шашку достану сам, пиши в кавалерию!

— Ишь ты какой! — усмехнулся Буденный. — Ну что ж! Раздобудешь коня — приходи.

Через два дня, когда вокруг Платовской все население— и старый и малый, и женщины и дети — рыли укрепления, Гриша явился на хорошей лошади при полном вооружении.

— Видите, конь у меня какой, Семен Михайлович?

— Где достал?

— У своего попа отобрал. Даром я ему десять лет пятки чесал? А вот и шашка…

Гриша повертел шашкой над головой.

— Рубить, поди, не умеешь, — усомнился Семен Михайлович.

— Не умею! — согласился с ним Гриша. — Да я и кашу когда-то есть не умел — научился. И рубить научусь, вот увидите.

Буденный посмотрел на его разгоряченное, просящее лицо, подумал, что, не обучившись как следует, этот славный парень может пропасть в первой же схватке с врагом, и решил придержать его пока при себе.

— Филипп, запиши в отряд Пивнева.

До чего же был счастлив Гриша!

Конники сторожевой заставы привели под конвоем трех казаков.

— Прими, Семен Михайлович, пленных.

— Где взяли? — спросил Буденный, оглядывая стоящего впереди чубатого казака со смелым, открытым лицом.

— Да нигде их не брали — сами пришли.

— Перебежчики, значит? Почему вы пришли? — спросил Буденный чубатого.

— Не хотел воевать. Вы — свои, — ответил казак.

— Фамилия?

— Стрепухов.

— А против белых, тех, с кем был вместе вчера, ты пойдешь, Стрепухов?

Помолчав, казак ответил:

— Пойду!

— Почему?

— Больно много зла они натворили. Не люди — зверье. — Он показал на свежие могилы. — Глядеть больше на зверства их не могу.

— И… дружки твои так же думают?

— Да. Мы договорились к тебе перейти.

— Меня разве знаете?

— А кто же не знает тебя, кавалер? Служил и я в армии. Был на фронте, сам хоть я и казак, но нет у меня ничегошеньки. Надо мной многие казаки смеялись: ты, мол, гол как сокол. А тут друзья подсказали мне, что неподалеку отряд красного командира Буденного. Вот я и задумал к тебе перейти да подговорил дружков. А теперь воля ваша, что хотите, то с нами и делайте.

— Не было случая, чтобы казак против казака воевал! — закричали бойцы. — Расстрелять его, пока зла нам не сделал!

— Нет, товарищи, — возразил Семен Михайлович, — казак казаку — рознь. Один богач, кулак, атаман, а то и настоящий помещик, другой — бедняк. Мы воюем не против казаков, а против господ, кулаков. Выходит, человек с оружием к нам перебежал, а мы его расстреливать станем? У нас этого, братцы, быть не может. Верю тебе, Стрепухов, — сказал твердо. — Верю и в то, — продолжал Семен Михайлович, — что не все казаки против нас. А за то, что обидели вас мои хлопцы, не обессудьте. Люто злы на белогвардейцев ребята…

— А мы не сердимся, — сказал Стрепухов.

— Коней привели?

— Кони с нами были. Только вот… — опустив голову, замялся казак.

Буденный понял: коней отобрали. Приказал:

— Вернуть коней казакам. Записать их в отряд.

— Ну, казаки, — сказал он перебежчикам, — теперь искупайте вину свою перед ними. — И Буденный кивнул в сторону свежих могил.

Подозвав командира взвода Григория Маслака, Семен Михайлович предложил ему взять к себе Стрепухова. Маслак согласился.