Отрицание смерти

Кьеркегор демонстрирует нам широкую и невероятно богатую палитру типов человеческих неудач, того, как человек оказывается побежденным жизнью и миром, потому что он не может осознать экзистенциальную правду своей ситуации. А она заключается в том, что человек и является внутренним символическим «я». Это означает определенную свободу, но человек связан по рукам и ногам ограничениями тела, лишающими его этой свободы. Попытка игнорировать любой аспект жизненной ситуации человека, подавить возможность или отрицать необходимость означает, что человек будет жить во лжи, не сможет осознать свою истинную природу и будет «самым жалким из всего сущего». Но человеку не всегда так везет, он не всегда может просто считаться жалким. Если ложь, в которой он пытается жить, слишком похожа на реальность, человек рискует потерять все в течение своей жизни – и это именно то, что мы подразумеваем под психозом: полное и абсолютное разрушение структуры личности. Если Кьеркегор считается ведущим аналитиком человеческой природы, он должен показать нам, что понимает как крайности состояния человека, а также повседневное культурное среднее.

Именно это он и делает в обсуждении крайностей слишком больших и слишком малых возможностей. Избыток возможностей – попытка человека переоценить силы символического «я», что отражает попытку преувеличить одну половину человеческого дуализма за счет другой. В этом смысле то, что мы называем шизофренией, является попыткой символического «я» отрицать ограничения конечного тела. В этом случае весь человек теряет равновесие и разрушается вся личность. Как будто свобода творчества, проистекающая из символического «я», не может сдерживаться в теле, и человек разрывается на части. Вот как мы сегодня понимаем шизофрению – как раскол «я» и тела. Раскол, в котором самость остается незатронутой, неограниченной, недостаточно привязанной к повседневным вещам, недостаточно сдержанной в надежном физическом представлении²². И вот как Кьеркегор понимает эту проблему:

Ибо самость – это синтез, в котором конечное является ограничивающим фактором, а бесконечное – фактором расширения. Поэтому отчаяние бесконечности есть воображаемое, безграничное[60].²³

Под «отчаянием бесконечности» Кьеркегор понимает болезнь личности, противоположную здоровью. И поэтому человек заболевает, погружаясь в безграничное; его символическое «я» становится «воображаемым» – как это происходит при шизофрении, – когда оно отходит от тела, от надежного обоснования реального опыта в повседневном мире. Настоящий шизофреник абстрактен, бесплотен, нереален; он вырывается из земных категорий пространства и времени, выплывает из своего тела, пребывает в вечности, не подвержен смерти и разрушению. Он победил их в своей фантазии, или, лучше сказать, в реальном факте оставления собственного тела, отрекаясь от его ограничений. Описание Кьеркегора не только красноречиво, но и клинически точно:

Вообще, воображение – это то, что переносит человека в бесконечное, что, практически, уводит его от самого себя и мешает вернуться назад. Поэтому, когда чувство становится воображаемым, самость все больше и больше испаряется… Таким образом, «я» ведет воображаемое существование в абстрактном стремлении к бесконечности или в абстрактной изоляции, постоянно испытывая недостаток в собственном «я», из которого оно просто уходит дальше и дальше.

Это, по сути, идеи, предложенные Рональдом Лэйнгом в книге «Расколотое “Я”» более века спустя.

Вот еще пример:

Теперь если возможность превосходит необходимость, внутреннее «я» удаляется само от себя, так что не важно, куда оно должно вернуться, если существует отчаяние (болезнь) возможности. «Я» становится абстрактной вероятностью, испытывающей себя, барахтаясь в возможном, но не двигаясь с места, не перемещаясь ни на дюйм. Необходимость – и есть это самое место. Становиться самим собой – это именно движение на месте²⁴.