Отрицание цивилизации: каннибализм, инцест, детоубийство, тоталитаризм

Д. Д. Фрезер писал: «Существовали многие народы и люди, которые упорно придерживались привычек, оказавшихся в итоге для них губительными. Полинезийцы из года в год убивали две трети своих детей. Таково же, как говорят, число новорожденных, умерщвляемых в Восточной Африке. В живых оставляли только детей, рожденных в определенных положениях. Сообщают, что воинственное ангольское племя йагов умерщвляло всех своих детей без исключения, чтобы нe обременять женщин в походных условиях. Свои ряды племя пополняло путем усыновления мальчиков и девочек тринадцати-четырнадцати лет из других племен, родителей которых убивали и съедали. Женщины южно-американского племени мбайа убивали всех детей, кроме последнего или того, которого считали последним. Если после этого женщина беременела еще раз, новорожденный был обречен. Едва ли стоит удивляться тому, что обычай этот привел к гибели народа мбайа, многие годы являвшегося самым страшным врагом испанцев»[47]

.

Чтобы понять такое поведение, необходимо смотреть на него глазами человека той далекой эпохи, когда уничтожали тех, кто не мог приносить ощутимую и немедленную помощь или был обузой (старики в том числе), что было условием выживания всех. Поступая так, племя или народ освобождались от лишних ртов, приобретали большую мобильность, что было важно для кочевников, или в случае военных действий могли заслужить благоволение божества или духов и т. д. Наверное, матери сопротивлялись убийству детей, но уступали давлению группы, устоявшимся традициям, мифологическим и религиозным представлениям. Морального осуждения не было, да и не могло быть в обществе, которое больше зависело не от собственных усилий, а от внешних условий. Такое общество можно сравнить с человеком, который жестоко зависим от обстоятельств собственной жизни и переживаний, порожденных его отношением к этим обстоятельствам. Подобный человек скорее совершит аморальный поступок, чем тот, кто свободен от названных привязанностей. Жестокие действия и первобытного сообщества, и описанного человека — это следствие неумения овладеть условиями своего существования.

Сказанное, разумеется, не надо рассматривать как единственную причину жестокого обращения с детьми и жестокости в глубокой древности, особенно если помнить, что такие проявления часто встречаются и во вполне процветающих странах.

Ф. Ницше в небольшом отрывке под выразительным названием «Священная жестокость» приводит следующую сцену: «К одному святому подошел человек с новорожденным младенцем на руках. "Что мне делать с этим ребенком? — спросил он. — Он жалок, уродлив и недостаточно живой, чтобы умереть". "Убей его, — вскричал святой ужасным голосом, — убей его и держи его затем три дня и три ночи на руках, чтобы сохранить себе об этом память: тогда ты не родишь ребенка, покуда не придет и твое время рожать". Услышав это, человек ушел разочарованный, и многие осуждали святого за жестокий совет убить младенца. "А разве не более жестоко оставить его в живых?" — сказал святой"»[48]

.

В этой сцене на первом месте — парадокс между статусом святого и безнравственностью его совета. Но святой у Ф. Ницше не похож на ту же фигуру в обыденном сознании. По Ф. Ницше, это скорее человек, свободный от предрассудков и штампов и даже бросающий им вызов, и это нехристианский святой, что тем не менее не делает его совет приемлемым. Однако реалистическая основа, если перейти по ту сторону добра и зла, в «рекомендации» святого, конечно же, имеется, поскольку у народов, терпящих свирепые лишения и нужду, первыми погибали дети и старики, а тех, которые, на первый взгляд, были нежизнеспособны («недостаточно живые, чтобы умереть»), просто уничтожали. В последней фразе святого, и мимо этого нельзя пройти, звучит все то же бухгалтерское соображение; что более жестоко — оставить в живых или убить больного и уродливого ребенка? Ницшеанский святой бросает вызов тем, которые осуждали его совет. Впрочем, последний можно принять к руководству и буквально, что многие и делали на родине Ф. Ницше в известные годы. Совет не такой уж безобидный, как может показаться вначале. Весьма выразительно и название отрывка — «Священная жестокость», значит, жестокость может быть священной, т. е. полезной, оправданной, нужной и т. д.