Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами.

Вы можете сразу дать понять, что не верите в их теории, но добавить (честно), что при наличии серьезных свидетельств вы их обязательно рассмотрите. Оставьте оппоненту возможность убедить вас. Так он сможет объяснить, во что верит и почему, и если вы будете внимательным слушателем, то получите новый ракурс, а заодно повысите для себя шанс быть выслушанным тоже. Если вы окажете оппоненту уважение и постараетесь понять его доводы, он оценит это и, в свою очередь, станет больше уважать вас. Вероятно, он не раз бывал в ситуациях, когда его идеи безапелляционно отвергались или высмеивались, так что уважение с вашей стороны резко увеличит доверие к вам.

Мы далеко ушли от модели информационного дефицита. Бетш и Шмидт достаточно убедительно доказывают, что мы можем переубедить рядового потребителя, недавно получившего порцию антинаучной дезинформации. (Сандер ван дер Линден с соавторами показали, что аналогичные методы работают и для превентивной защиты прямо перед предъявлением человеку такой дезинформации.) Но как быть, если неверные сведения и дезинформация уже повлияли на личность человека? Предъявление верной информации или разоблачение дезинформации, вероятно, не помогут. В определенном смысле модель Бетш и Шмидта тоже предполагает, что проблема наукоотрицания коренится в дефиците сведений. Опровергая факты, мы вроде бы восполняем недостаток информации. (Заметьте, однако, что при этом мы также получаем возможность заслужить доверие и уважение.) Но, даже прибегая к формальному опровержению, мы предлагаем наукоотрицателю информацию о том, как нужно рассуждать. Мы пытаемся их научить.

Может ли какой-то из этих методов по-настоящему изменить идентичность наукоотрицателя? Надежда есть, если действовать правильно. Беседовать лично. Подолгу. Не один раз оставаться все время разговора слушателем – это поможет сформировать такие отношения, в которых вашему слову будут верить. Похоже, непростая задача и куча работы, но я считаю – надо всеми силами стараться изменить самоидентификацию собеседника, особенно если он закоренел в своем наукоотрицании, надо пытаться выстроить, и лучше в живом контакте, личные отношения и доверие. В общем, Бетш и Шмидт все же верно говорят, что нужно делать, но ключ к успешному обращению в чем-то ином.

В уже упоминавшейся здесь книге «Как вести невозможные разговоры» Питер Богоссян и Джеймс Линдси рассказывают, что эволюция нашего биологического вида предполагает вербальное общение и убеждение других в личном контакте. Превращая информацию в текст или выкладывая в интернет, вы тем самым переводите в «жесткий режим» и без того предположительно сложный разговор. Разве это поможет кого-то убедить? Авторы не обращаются к теме идентичности как таковой, однако подразумевается, что доверие и уважение – ключ к отказу от ошибочных воззрений и достичь их проще всего в личном общении.

Неравнодушие, доверие, отношения и ценности – вот что помогает настоящей смене взглядов. Не стоит замыкаться в лаборатории или в интернете. Живое общение порождает доверие. Если оно достигнуто, тогда уж предъявляйте факты. Богоссян и Линдси пишут об этом:

Переубеждать, влиять, строить отношения, поддерживать дружбу можно лишь через сочувствие, доброту, симпатию, уважение достоинства ближнего, причем все эти факторы должны работать в психологически комфортной обстановке. Мы все естественно тянемся к тому, кто нас слушает, желает добра, хорошо с нами обходится и оказывает уважение. А верный способ укрепить человека в его текущих убеждениях, вызвать на конфронтацию и посеять недоверие – это сразу вступить в состязание и создать атмосферу напряженности и страха.