Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон

Услышав громкую нецензурную брань, В. сделал Г. замечание. В ответ Г. стал оскорблять его и вызвал на улицу для выяснения отношений. На улице Г. нанес В. удар рукой по лицу, а тот, избегая дальнейшего развития конфликта, вернулся во двор, заперев за собой калитку. Тогда Г. стал стучать в калитку руками и ногами, а когда она от ударов открылась, вошел во двор и пытался ударить В. B. в целях обороны взял находившийся возле ворот дома деревянный молот и стал размахивать им перед собой, не подпуская к себе Г. Но тот продолжал наступать, оскорбляя и угрожая В. убийством. Обороняясь от опасного для здоровья посягательства, В. нанес Г. деревянным молотом один удар по голове в область лба, причинив ему открытый перелом костей свода и основания черепа, что является опасным для жизни вредом здоровью[421].

Нельзя не заметить сходство деяний, совершенных при превышении пределов необходимой обороны и при аффекте. Причиной их возникновения является отрицательное поведение потерпевшего.

Тождественна и законодательная конструкция рассматриваемых преступлений, совпадают такие элементы и признаки состава, как объект, субъект и вина.

Для таких деяний характерны внезапность возникновения побуждения, отсутствие значительного разрыва между провоцирующим поведением потерпевшего и причинением ему вреда.

Наглядным примером является следующее уголовное дело.

М. сообщила своему супругу И., что С. публично оскорблял ее без какого–либо повода во дворе дома. На следующий день И. пошел к соседям, чтобы устыдить их за недостойное поведение. С. и Н. в состоянии алкогольного опьянения стали его оскорблять и избивать.

C. несколько раз ударил И. ножом, Н. же замахивалась столовой вилкой. Опасаясь за свою жизнь, действуя «как в гипнозе», И. отбивался табуретом, а затем — подобранным ножом. Он пришел в себя от хрипа Н., лежавшей в крови. Верховным судом Удмуртской республики И. был осужден за убийство, совершенное в состоянии аффекта[422].

Правильному разграничению аффектированных преступлений и эксцесса обороны препятствует такой общий признак, как физическое насилие, применяемое потерпевшим. Некоторые авторы при разграничении анализируемых преступлений решающее значение придают характеру насилия.

Так, по мнению Г. А. Кригера, в ст. 107 УК имеются в виду случаи убийства, «когда насилие, являющееся первопричиной смерти, было по своему характеру заведомо не опасно для жизни и здоровья человека, а угрожало лишь его телесной неприкосновенности (удары, побои и т. п.). Когда же насилие было заведомо опасным для жизни либо здоровья лица или половой неприкосновенности женщины, у лица, подвергшегося такому насилию, возникает право на необходимую оборону, в процессе которой вполне возможно и причинение смерти нападавшему»[423].

В. И. Ткаченко, критикуя эту позицию, отмечает, что «насилие, какое бы оно ни было — опасное для жизни человека или не опасное, оно всегда дает право на необходимую оборону. Говорить о том, что только опасное насилие порождает право на необходимую оборону, а такое насилие, которое выразилось в ударах, побоях, лишении свободы, его не создает, а служит лишь поводом возникновения аффекта и, стало быть, только основанием для квалификации преступления по ст. 104 УК РФ (107 УК РФ) значит неоправданно ограничить право граждан на защиту»[424].

Аналогичной позиции придерживается И. С. Тишкевич[425].

Мы полностью разделяем данную точку зрения. По этому пути идет и российское уголовное законодательство. В соответствии со ст. 37 УК РФ защита от посягательства предусматривается и в том случае, если оно сопряжено с насилием, не опасным для жизни и здоровья обороняющегося (ч. 2 ст. 37).

Насилие же в смысле статьи 107 УК РФ охватывает собой все виды и формы физического воздействия на телесную неприкосновенность, здоровье и даже жизнь человека. Как видно, при существующей размытости граней в определении характера и степени опасности насилия, достаточного для квалификации деяний по ст. 107, 108, 113 и 114 УК РФ, очень сложно определить критерии, разграничивающие исследуемые преступления. На наш взгляд, следует на законодательном уровне определить минимальную степень тяжести физического насилия со стороны потерпевшего, дающую лицу право на необходимую оборону от общественно опасного посягательства.

В юридической литературе высказывалось мнение, что основное различие между составами преступлений, предусмотренных ст. 107, 113 и ч. 1 ст. 108, 114 УК РФ, должно проводиться по факту оконченности посягательства со стороны потерпевшего[426].

Действительно, причинение посягающему вреда после прекращения посягательства никогда не может квалифицироваться как эксцесс обороны, поскольку объективно уже нет нападения, а следовательно, не может быть и самой обороны. В этом случае действия лица, находящегося в состоянии аффекта, и причинившего посягающему смерть или тяжкий вред здоровью, должны квалифицироваться по ст. 107 или ст. 113 УК РФ, если момент прекращения посягательства был очевиден для обороняющегося.