Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон

Многие ученые отводят данному фактору важнейшее значение при индивидуализации наказания. По их мнению, понятие «преступление» включает в себя «все закрепленные в законе признаки соответствующего состава, в том числе смягчающие и отягчающие обстоятельства, указанные в соответствующем привилегированном или квалифицированном виде состава … При этом деяние включает в себя и данные о личности — в той части, в которой они проявились в содеянном»[485]. В соответствии с данной позицией, характер общественной опасности — это совокупность признаков состава преступления. Как отмечает А. П. Чугаев, «для определения характера общественной опасности совершенного преступления учитывается выраженная в диспозиции статьи особенность всех элементов состава преступления. При этом особое внимание уделяется объекту преступления, наступившим последствиям, способу, обстановке, форме вины, мотиву»[486].

Степень общественной опасности определяется в науке как «индивидуальный признак, обусловливающий тяжесть конкретного преступления»[487], как «сравнительная величина опасности конкретного преступления, определяемая количественными показателями признаков состава преступления, не получившими отражения в диспозиции, и другими обстоятельствами, имеющими уголовно–правовое значение»[488]. Некоторые авторы ограничиваются лишь перечислением конкретных признаков, влияющих на степень общественной опасности преступления[489]. В их числе форма вины, мотивы и др.

Сторонники данной позиции призывают учитывать данные о личности виновного в числе факторов, характеризующих характер и степень общественной опасности деяния в том случае, когда они нашли отражение в каком–либо элементе соответствующего состава преступления. Иными словами, они призывают учитывать его всегда, так как личность преступника неразрывно связана с таким элементом состава, как субъект преступления. Но как тогда быть с законодательным требованием самостоятельного учета данных о личности виновного?

Пытаясь ответить на данный вопрос, авторы требуют разграничить понятия «субъект преступления» и «личность виновного». По их мнению, данные, характеризующие лицо как субъекта, будут влиять на характер и степень общественной опасности преступления, а данные (порой аналогичные), характеризующие его как личность, учитываются отдельно. Налицо явное противоречие.

Мы, несомненно, допускаем разграничение понятий «субъект Преступления» и «личность виновного», но лишь на том основании, что они выполняют в уголовном праве различные функции: первое понятие — функцию одного из условий уголовной ответственности; а второе — функцию одного из оснований индивидуализации наказания. «Субъект преступления», по справедливому замечанию А. П. Чугаева, «является правовым понятием, охватывающим лишь предусмотренные законом признаки, при наличии которых возможна уголовная ответственность за общественно опасные деяния. И хотя уголовное право связывает правовую сущность субъекта преступления с его социальной характеристикой, с моральным обликом, главное назначение данного понятия — быть одним из необходимых условий, в своей совокупности образующих состав преступления как основание уголовной ответственности за совершенное преступление»[490].

Ранее мы выражали свою позицию относительно общественной опасности преступления. Не повторяясь, отметим лишь, что суды, индивидуализируя наказание с учетом характера и степени общественной опасности преступления, должны понимать под последним его объективную характеристику: значимость объекта, характер самого деяния, тяжесть наступивших последствий, индивидуальные особенности места, времени, обстановки, способа и др.

Данные о субъективной стороне и субъекте преступления характеризуют, на наш взгляд, не преступление, а личность виновного. Нашу позицию разделяют многие авторы, в числе которых Г. П. Новоселов, И. Я. Козаченко и другие[491].

В науке и практике последних лет получила распространение теория коррелятивной зависимости, которая выражается в пропорции: чем выше уровень отдельных видов преступности, тем строже должно быть назначаемое за них наказание[492]. Сторонники этой теории мотивируют свою позицию тем, что локальные негативные изменения в характере и структуре преступности увеличивают степень общественной опасности деяния в конкретных условиях места и времени[493].

С данным доводом трудно согласиться. Как справедливо отметил С. В. Бородин, «наказание должно быть справедливым независимо от частоты или распространенности того или иного Преступления. «Накидка» строгости в таких случаях является не чем иным, как усилением наказания за чужую вину. А это противоречит требованию индивидуализации ответственности и наказания, которое зафиксировано в законе и является незыблемым в теории уголовного права»[494].