Отродье Инферно

Я не герой, не человек неустрашимого мужества, который встает перед смертью, смакуя появившиеся ощущения. У меня не было желания безумно броситься на эту штуку и быть втянутым в ее потоки. Я колебался; я отступил. И пока я стоял там, мои жесткие негнущиеся пальцы механически зажгли другую спичку.

В свете этого быстро потухшего пламени я увидел кое-что еще. Это была сморщенная, искаженная фигура Антона Серхио, привязанного к столу в дальнем углу комнаты. Кровь запачкала его лицо, и багровый рубец растянулся по лбу. Он дернулся вперед, пытаясь слабо предупредить меня.

— Переключатель — Моллер! Поверни его! Торопись…

Спичка умерла в моих пальцах. Я чиркнул другую. Моя рука дотронулась до переключателя с черной ручкой, который контролировал силу адского зверя передо мной. С внезапным судорожным рывком я нажал на него.

В том, что произошло после, я не совсем уверен. Огромный слой синего пламени обрушился на меня, окутывая со сверхъестественной скоростью. Каждый отдельный звук в комнате был заглушен ревом поднявшегося шума. Я отшатнулся назад, прижав руки к глазам, и горький запах раскаленного металла затрепетал в моих ноздрях. Я увидел слабое алое сияние, поднимающееся от искривленной массы металла передо мной. Мне было жарко, ужасно жарко, как будто меня внезапно швырнули из абсолютного холода в яму с корчащимся пламенем.

Каким-то образом, через это сияние я добрался до человека, который был в этой камере ярости вместе со мной. Я рвал его веревки, пока они не раскрошились в моих руках — как будто были проглочены этим первым облаком жидкого пламени.

Я помню, как тащил его к двери и слышал его слова, когда его измученное лицо приближалось к моему.

— Он… связал меня здесь… Моллер… и включил ее! Бог знает… почему… он сделал… это…

Затем я оказался в коридоре снаружи, почти ползя на руках и коленях. Голос тьмы, раздающийся со всех сторон от меня, был похож на воющий волчий крик. Серхио скулил где-то рядом. И тут издалека, — со стороны комнат Вернона на другой стороне площади, — раздался звук, который пронзил мой мозг. Бесконечный, устойчивый вопль абсолютной агонии, рожденный в самых низких глубинах ада и сорвавшийся с умирающих губ. Пронзительный и ясный был он, убивающий все, что было до этого. Убивающий мое последнее слабое сопротивление.

Тем не менее, даже когда я поддался этому, слова Серхио словно обожгли меня:

— Он включил ее!

И я вспомнил лицо человека, который напал на меня наверху лестницы. Лицо Лобера — помощника Антона Серхио.

И когда я пишу этот отчет сейчас, в безопасности своих комнат я все еще содрогаюсь от звериного выражения лица этого человека, когда он напал на меня.

* * *

Должна ли быть другая глава в этом повествовании? После прочтения (прошло три месяца и четыре дня с момента моего последнего посещения дома Антона Серхио), я боюсь, что должен добавить еще слово.

Прошло почти четыре часа, прежде чем я пришел в сознание в ту ночь ужаса. Я лежал в коридоре дома Серхио, на том самом месте, где упал.

Моя первая мысль была о той комнате безумия. Я направился к двери. Пол внутри был покрыт мелкой металлической пылью, и сквозь единственное узкое окно в стене просачивался луч теплого солнечного света. В углу комнаты стояла та адская машина, теперь просто покореженная, сломанная груда металла. А рядом с ней я обнаружил Серхио, лежащего наполовину на полу и наполовину на витках проводов.

Я не знаю, как он вернулся в эту комнату. Я знаю лишь одно: его любовь к инструменту, над которым он работал пятьдесят лет, была достаточно сильной, чтобы преодолеть физическую слабость. Он умирал, когда я тащил его через этот странный яркий свет в безопасное место коридора. Он был мертв, когда я его нашел.

Я не остался там долго. Когда я вышел на улицу, солнце снова стало багровым шаром в вечернем небе, и порочная тьма с сопутствующим холодом ушла в прошлое.

Я поспешил в комнаты Вернона, горячо молясь о том, чтобы то, что я видел там в предыдущий свой визит было просто кошмаром. Но я нашел на полу лишь истерзанную, бесформенную вещь с кусочками одежды, висящими на ней. И вокруг нее, над ней, на ней лежала пленка плохо пахнущей зеленой слизи…

Через час, когда я прибыл в дом Педерсена, полиция уже была на месте происшествия. Я увидел тело Педерсена и вздрогнул. И полицейские шепотом говорили, что какой-то злодей с ужасно сильными руками…

С тех пор я обнаружил еще одну вещь. В ходе расследования я выяснил, что записки, отправленные Педерсену, Вернону и мне, были написаны почерком помощника Серхио. Правда, этот почерк был скрыт, но он содержал определенные характеристики, которые были достаточно убедительны, чтобы отправить человека на виселицу.