Отрыв

— Более чем. Или присоединиться к конной полиции. — Он откашлялся. — Насчет последнего я пошутил.

Она до сих пор выглядела раздраженной, и лишь спустя мгновение он понял, что раздражение к нему не относилась.

— Значит, пусть идут на хер. Не думаю, что они вынудили тебя подписать контракт, где говорилось: «Я, Лейн Кортэлл, обязуюсь быть натуралом, если вы взрастите мой богом данный талант владеть клюшкой».

Лейн захохотал, в основном, потому что странным образом смутился ее слов… но и из — за чего еще.

— В клюшке — то и проблема. Помнишь?

Он хлопнула ладонью по стойке.

— Нет никакой проблемы, — рыкнула она. — Ты такой, какой есть. Тебе нравятся клюшки во всех смыслах слова. И что? Меня прям возмущает. Мои родители тоже толкали подобное дерьмо. Словно все сделанное мной перечеркивала моя греховная влюбленность в девушку. Раньше они говорили, что выкинут меня из дома, если я выкрашу волосы, сделаю пирсинг или — Господи, прости — набью тату. На первом курсе колледжа я им рассказала, что у меня есть девушка. И знаешь что? Потому — то у меня и есть татуировки. Они уже не имели значения. Я нашла самый греховный грех. И они оскорбились моим выбором партнера. Так почему бы и не нанести на тело отметки?

— И они соблазнительные, — сказал он и потянулся налить газировки. Он нажал кнопку и смотрел, как лилась содовая.

— Какого черта ты творишь?

Он глянул на нее.

— Ищу кнопку, которой можно включить у тебя субтитры, потому что твой акцент переполнен яростью.

Зеленые глаза Зоуи гневно сверкали. Она раскраснелась, и губы вытянулись в прямую линию. Но потом дрогнули, и она фыркнула, а затем и хихикнула.

— Лейн? Понятное дело, мы знакомы меньше, чем я крашу волосы, но знаешь что?

Ты тоже мой лучший друг.

— Несмотря на то, что мне нравятся парни?

— Даже если ты гомик стоимостью в два доллара, — хихикнув, заверила она. Она пыталась отнять у него распылитель, но Лейну нравилось наливать разные виды газировки в стакан. — Отдай.

— Гомик за два… туни? — Лейн нажимал кнопки в поиске «Доктора Пеппера».

— Два доллара. Ты сказал туни? Ты выжил из ума. Верни мне эту штуковину. — Она попыталась допрыгнуть, но роста была невысокого, а Лейн был ростом метр девяносто и стоял на табурете.

— Туни — двухдолларовая монетка. В Канаде есть такие. И долларовые монетки тоже. Знаешь, как их называют? — Он направил на нее распылитель. — Ну же, угадай.

— Если скажешь уани, я не поверю.

— Нет. Луни. В честь гагары. Это птица такая. Не знаю, есть ли они здесь.

— О, у меня тут сидит один дятел. И он даже не птица, — прощебетала она, а Лейн ухмыльнулся и обрызгал ее из распылителя. Слегка, но она завизжала — прям как девочка, лукаво заявил он — и бросила в него трубочку, подстаканник и шпажку с ананасом. Ими обычно украшают напитки.

— Да что с тобой такое? — Она испепеляла его взглядом, но Лейн заметил, что не очень — то и гневным был ее взор.

— Знаешь что? Никто и никогда не делал для меня подобного.

— Не швырялся в тебя предметами? Ни на минутку не поверю.

— Не думаю, что так тоже кто — то делал, но я имею в виду… не заступался за меня.

Ты раскипятилась. Ясно, что речь шла о тебе, но немного ведь и обо мне, да?

Зоуи посмотрела на него так, что Лейн смутился. И ощутил нечто похожее на смесь привязанности и эмоций, испытываемых братом к сестре.

— Речь шла и о тебе, — тихо сказала она, вытирая распыленную содовую. — Может, они смогут смириться? Такое случается.

— Твои смогли?

— О, да. Мать не хотела, чтоб грехи против природы выставили ее дурой в глазах людей. Когда я дома, она надевает на меня шляпу и водит на воскресную службу.

Рассказывает всем о моих новых тату, что я — лесбиянка, и что она вряд ли станет еще счастливее и все равно меня любит.

Лейн вытаращился.

— Пообещай, что я никогда — никогда с ней не встречусь. Она меня пугает.

— Да уж. Но когда я ей на это указала, она ответила, что если бог создал меня бисексуальной, то ей надо быть такой, какой бог создал ее. И если я считала, что не могу привести домой подружку, чтоб они познакомились, мне стоит думать лучше. Она моя мать. Если б моя дочь была лесбиянкой — что… не знаю… нормально, не спрашивай — она была бы ее бабушкой. Поэтому не могла бы я перешагнуть через себя и удостовериться, что за обедом мои татуировки будут прикрыты. — Зоуи рассмеялась и раскинула руки в стороны. — Я не часто езжу домой, но когда приезжаю, она тычет пальцем на симпатичных девчонок в церкви. И спрашивает, предохраняюсь ли я и не готова ли вернуться к мальчикам.

— Не думаю, что история правдива, — произнес Лейн. Как такое могло быть? Ни один родитель так себя не вел. — Твоя мать действительно говорит такое вслух?