Отрыв

что так не считала. Потому что так проще. Ни один родитель не пожелает своему ребенку

трудной жизни, милый, и мы с отцом больше ни о чем думать не могли. Как упорно ты

трудился для достижения того, что было уже очень–очень близко, и что глупые

предрассудки других людей могут все у тебя отобрать.

– Остальные меня не волнуют, – прошептал Лейн. – Меня волнуете только вы с

отцом.

– Знаю. Мы ошибались, Лейн. И я внушала себе много раз, что будет вполне

нормально, если ты будешь геем и не будешь играть в хоккей. Убеждала себя, что должно

быть “или–или”. Знаю, что не должно, и что так поступать было неправильно. И вот она я, прошу у тебя прощения. Из–за своего желания защитить тебя я не понимала... Лейн,

дорогой, мысль, о том, что ты чувствуешь, будто выбором возлюбленного

разочаровываешь нас с отцом, разбивает мне сердце.

Джаред одним долгим глотком прикончил свою бутылку. Через несколько месяцев

у него состоится точно такая же беседа с родителями. Лейн очень долго обнимал мать,

потом отстранился и выдал в стиле классического Лейна:

– Ну, если б я втюрился в человека, у которого нет манер, тогда, наверно, можно

было бы разочароваться. Но ты же познакомилась с Джаредом и видишь, что он

замечательный.

– Да. Надеюсь, ты простишь меня, солнышко. И мы с отцом хотим узнать Джареда.

Не стану врать. Мы оба поражены, что ради того, чтоб сносить твои выходки, человек

готов перебраться в чужую страну. – Мишель чмокнула Лейна в лоб. – Мы совершили

ошибку. Как ты с тем пасом назад. Давай больше так не поступать. Хорошо?

Лейн пискнул и вновь ее обнял.

– То был отличный долбаный пас, мам.

– Не выражайся. – Она хлопнула его по руке. – Не в том смысл, Лейн. Мои

намерения были столь же благими, как и твои.

– Ты не пыталась выиграть матч, – проинформировал Лейн.

– Ты не пытался растить ребенка, – дерзко возразила она. – Не переговаривайся со

мной. Я не идеальна. Но я все–таки твоя мать. Боже. Мне нужно домой. Твой отец будет

переживать до тошноты.

– Можешь остаться. Мы поспим здесь. И будем просто спать. Обещаю.

– Лейн, – наконец–то заговорил Джаред, прежде чем Лейн успел их опозорить к

чертям собачьим. – Пожалуйста, замолчи.

Мишель решила остаться и вышла позвонить отцу Лейна. Лейн, стоя на лоджии,

тоже пообщался с отцом, а Джаред резво проверил комнату на наличие предметов,

которые нужно было спрятать до того, как здесь ляжет спать мать Лейна. Господи, они не

меняли белье с... Ох. Они вообще меняли белье? Да что с ними было не так?

– Я посплю на диване, – сообщила Мишель, когда он поинтересовался, не против

ли она поспать поверх одеяла. – Я не стану вышвыривать вас из собственной постели,

Джаред. Кроме того, когда в последний раз вы меняли постельное белье? – Она

рассмеялась над выражением ужаса на его лице. – Мне нужно лишь покрывало.

Он нашел пушистое старое покрывало “Эвеланш”, которое прятал в коробке.

– Знаешь, я смотрела последнюю игру Руа в “Монреале”. Мы с отцом Лейна были в

баре здесь, в Торонто. Не знаю, смогу ли вспомнить, в каком именно. Лейну было три, он

остался с моей матерью. Весь бар ликовал всякий раз, когда он пропускал шайбу.

Кажется, нам всем выставляли по шоту за каждый пропущенный им гол. – Она покачала

головой. – Ненавижу “Хабс”. Если Лейна туда обменяют, я буду смотреть его игры, но

никогда не стану болеть вслух ни за кого, кроме него. Может, даже это было бы

перебором. Может, я похлопала бы. Тихонько.

– Пожалуйста, усыновите меня, – на полном серьезе попросил Джаред. – У нас

очень маленькая разница в возрасте, что не очень–то удобно, но мне плевать. Мои

родители даже не в курсе, кто такой Патрик Руа.

Мишель погладила его по руке.

– Будь с ними повежливее, Джаред. Уж не знаю, по какой такой причине они не

хотели смотреть игры своего сына. Но что бы там ни было, готова поспорить, для них оно

логично и случилось только из любви к тебе.

Правда что. У мам шикарно выходило провоцировать чувство вины. Даже если

мама не твоя. Джаред ощутил смущение.

– Знаю. Я понимаю. Во время праздников точно такой же разговор состоится у

меня с отцом.

– Считается, что родители идеальны. Мы вроде как святые или что–то наподобие.

Но знаешь, подобно святому Патрику, все мы пропускаем парочку шайб. – Улыбка ее

была такой же необыкновенной, как и у Лейна. – Но не так много, как Патрик Руа. В жопу

“Хабс”. Не говори моему сыну, что я вульгарно выражалась. Пожалуйста.

– Даю слово, – пообещал Джаред. – Спасибо, что пришли на игру, Мишель.

Ее объятия его поразили.

– Спасибо, что терпишь моего сына. С ним будет не просто. Спроси отца Лейна,

потому что мы с Лейном абсолютно одинаковые.

– Я заметил, – сыронизировал Джаред. – Может, он даст мне несколько подсказок.

– Да. Только не позорные. Я ему не позволю. – Мишель кивнула. – А теперь

просвети меня, когда играет твоя команда, Джаред. Мне нужен график, чтоб я смогла

повесить его рядом с графиком Лейна. Раз уж ты мой второй сын, я и на твои матчи буду

ходить.

Джаред лишился дара речи, поэтому кивнул, что–то буркнул и убежал в спальню,

пока не натворил ничего глупого. В ожидании Лейна он уснул – поверх покрывала и

полностью одетый.