Отщепенец

Меньше всего Трепачу хотелось ставить эксперимент на собственной шкуре. Он перевёл правый «Коматоз» в панорамный режим. Шанс? Хорошо, назовём это шансом. Оттолкнувшись от бака здоровой ногой, Трепач выкатился на открытое пространство, перевернулся на живот и до упора вдавил спуск правого «Коматоза», одновременно наводя на дверь левый. Попасть направленным лучом в узкую щель с первого раза он не рассчитывал. Но «размазанный» панорамный разряд — другое дело. Да, панорама не вырубает сразу. Наполняет мышцы тяжестью, замедляет движения, навевает сонливость…

И дарит возможность прицельной стрельбы из левого парализатора.

Он выстрелил четыре раза. Который из «острых» разрядов достиг цели, Трепач, природный левша, не знал. Это не имело значения: дверь распахнулась, наружу кулем вывалился бесчувственный Амрит, рухнув поверх тела своего напарника. Везунчик, хмыкнул Трепач. Морду не разбил. На всякий случай он всадил в брамайнов ещё по разряду — для верности.

— Засранка! — ругнулся Паук в ухе.

— Что? Кто?!

— В канализацию смылась! Я её потерял.

— Где вход? — отозвался Франт.

— Пятьдесят метров прямо. Теперь налево. За углом люк.

— Вижу. Спускаюсь.

Трепача обдало порывом горячего ветра. Он задрал голову к небу и увидел, как снижается аэромоб цвета мокрого асфальта. Подмога прибыла — как всегда, вовремя.

Контрапункт Совет антисов, или Тёмное слово dāsîputra

И сильный Марути, сотрясший миры,

Восстал на вершине могучей горы.

Гора содрогнулась от ярости львиной,

Сошли с неё тридцать четыре лавины,

Воздвиглись стеной ледников колоннады,

Низверглись в ущелья моря-водопады,

Марути же с хохотом прыгнул, как бес,

И взмыл до подбрюшья девятых небес.

Летел он, стремительный, радости полный,

А тень его снизу бежала по волнам,

Летел он, достойный великой хвалы,

Под ним океан гнал громады-валы,

И всякая тварь, преисполнена страхом,

Была пред Марути лишь грязью и прахом…

Кирти Сагантара, «Сказание о Вайютхе»

Часть IX, «Велет прыгает через океан».

— Ну, не знаю, — сказал военный трибун Тумидус.

Он пошевелил пальцами ног, выражая своё отношение к ситуации:

— Чего вы так нервничаете?

В комнате было жарко. На Китте, райском курорте, есть сладкая парочка, которая всегда ходит рука об руку: адская жара и скверные кондиционеры. Трибун сидел на диване в одних трусах, смотрел в голубую рамку и тратил казённые деньги почём зря. Одеваться было лень, проще настроить блок гиперсвязи так, чтобы он в любом ракурсе показывал собеседникам только твоё лицо, и то не целиком. Лицо Гая Октавиана Тумидуса — орлиный нос, жёсткие складки вокруг губ, квадратный волевой подбородок — не оставляло у зрителя сомнений, что под лицом есть белоснежная сорочка, узкий галстук, китель, брюки, орденские планки, ботинки с тупыми носами и все остальные, положенные по уставу элементы формы ВКС Великой Помпилии.

В номере отеля Тумидус жил один, без соседей. Но в данный момент его одиночество выглядело очень условным.

— Ты не понимаешь, — сказала Рахиль Коэн, лидер-антис расы Гематр, объявляясь в рамке. — Ты не родился антисом. Ты не понимаешь, а я не смогу тебе объяснить.

— Попробуй, — предложил Тумидус.

Сказать про немолодую толстуху, похожую на скромную домохозяйку в перерыве между варкой супа и укладыванием детей в постель, а главное, про гематрийку, дочь расы, лишённой страстей, что она нервничает — такое мог сделать лишь человек, склонный к художественным гиперболам. На гиперболы военный трибун плевать хотел, но волнение Рахили чуял нутром, и это его беспокоило.

— Антис напал на пассажирский лайнер, — Рахиль сделала неопределённый жест руками. Видимо, это означало нападение. — Антис. Напал. На людей.

Каждое слово, отделясь от других, приобретало особое значение. Жаль, Тумидус не понимал, какое именно.

— Напал, — согласился он.

Про запрос, присланный в Совет ларгитасским управлением научной разведки, военный трибун уже знал. Он хотел напомнить Рахили, что ещё неизвестно в точности, антис это был или не антис, но передумал. Если Рахиль считает, что нападал антис, ей стоит верить. Рахили в большинстве случаев стоит верить, просто верить, потому что воспроизвести её расчёты, приведшие к выводу, и не свихнуться — выше человеческих сил.

— Впервые, Гай. Впервые за всю историю Ойкумены.

— Да, впервые. А я впервые вышел в открытый космос в большом теле, будучи в составе невиданного ранее феномена — коллективного антиса. Всё когда-то случается впервые, Рахиль.

— Напал, — повторила Рахиль. — На людей.