Отщепенец

Телепаты, недооценившие риск, гибли в пламени горячего старта. Эмпаты, оступившись, выгорали дотла. В психиатрических клиниках для менталов хранились истории болезни, где самым подробным образом описывалось прозябание «овощей»: смирных, не доставляющих забот персоналу, и буйных, чей тонко организованный мозг превратился в кучку спёкшегося безумия. Не один барон медицины сделал себе диссертацию на этих материалах. Меньше всего Гюнтер хотел, чтобы очередной психиатр защитился на трагедии кавалера Сандерсона.

— Тебе нравится?

Поза Натху изменилась. Мальчик перелился в новую форму так легко, так естественно, что Гюнтер осознал изменение задним числом, после того, как оно произошло.

— Что ты делаешь? Ты же упадёшь!

Натху стоял, опираясь на ладони. Торс мальчика провис между напряженных рук, ягодицы в памперсе самую малость не доставали до пола. Ноги ребёнок, напротив, задрал к потолку — вернее, одну ногу, правую, потому что левую он заложил себе за голову. Пяткой Натху почёсывал ухо, урча по-кошачьи.

— Сядь немедленно!

Никакой реакции.

— Сядь, пожалуйста. Мне больно на тебя смотреть.

Лицо — камень. Взгляд — слюдяные озерца. Надо вслушиваться, чтобы уловить звук дыхания. В детской комнате, насквозь пронизанной уютом, покоем и заботой, неотличимыми от подлинных, сын Мирры Джутхани и Гюнтера Сандерсона стоял на руках в чудовищной, вызывающей оторопь позе, и это было всё, чего Гюнтер добился при первом визите.

— Я ещё приду, хорошо?

Гюнтер встал и направился к выходу. Каким чудом он пулей не вылетел за дверь? Шаг, другой, третий. За его спиной молчал ребёнок, которого надо было любить.

* * *

— Вы ему понравились.

— Думаете?

— Уверена.

Нянечка посторонилась, освобождая Гюнтеру дорогу. В коридоре хватало места, чтобы нянечка спокойно прошла в детскую, гоня перед собой антиграв-столик с едой для малыша, и без проблем разминулась с новоявленным отцом. Но нянечка задержалась, сделав вид, что пропускает Гюнтера.

Повод затеять разговор, подумал Гюнтер. Она хочет меня ободрить. Если я кавалер пси-медицины, то нянечка, должно быть, маркиза детской психологии. С меньшим титулом сюда не возьмут, да. Ладно, пусть ободряет. Коллега всё-таки.

— С чего вы взяли?

— Во-первых, он всего два раза сменил позу. Обычно он делает это чаще. Я имею в виду, в присутствии посторонних.

— Я ему не посторонний!

— Извините, я оговорилась. В присутствии кого бы то ни было он меняет позы гораздо чаще. Мы полагаем это следствием нервозности. И потом, он не хихикал.

— Не хихикал?!

— Он издает звуки, похожие на смех. Это, скорее всего, не смех, и не рыдание, хотя сходство есть. Мы пытались выяснить значение этих звуков, но не смогли выстроить зависимость. Испуган? Хочет есть? Радуется? Надо сменить памперс? Связи между раздражителем и реакцией установить не удалось. В вашем присутствии он молчал.

— Давайте ваш столик, — сказал Гюнтер.

— Зачем?

— Я его покормлю.

— Это лишнее.

— Давайте, не спорьте со мной.

— Он сам не ест. Его надо кормить с ложечки. В тех позах, которые он предпочитает, это цирковой номер. Вы перемажетесь с ног до головы, как клоун.

— Цирк? — Гюнтер хрипло рассмеялся. — Отлично!

Брови нянечки взлетели на лоб:

— Над чем вы смеётесь? Вы любите цирк?

— Связи, — Гюнтер отобрал у нянечки пульт управления антигравом. Уши кавалера Сандерсона пылали, но голос звучал твёрдо, объявляя городу и миру о неуместности возражений. — Связи между раздражителем и реакцией установить не удалось. Так и запишите в отношении вашего покорного меня. Полагаю, у Натху это наследственное.

IV

— Грядёт воздаяние! Грядёт!

— Грядёт! — с энтузиазмом откликнулась толпа.

— Неминуемое!

— Грядёт!

— Оковы падут, и он вернётся к нам в силе и славе!

— Om mani!

— Его божественная аура озарит нам путь! Её блеск ярче тысячи солнц!

— Om mani!

— …padme hum!

— О, жемчужина! О, сияющая в лотосе!

Гуру свернул к стене дома, собираясь пройти мимо импровизированного митинга, запрудившего улицу, но внезапно передумал, задержался. Блудный антис озарит путь? Оратор был прав, и даже не догадывался, насколько. Шестирукий аскет-проповедник, управлявший колесницей толпы с ловкостью опытного возницы, перестарался лишь с аурой, чей блеск ярче тысячи солнц. Образ сочный, в русле традиции, но слишком уж напоминает «горячий старт». При таком указании пути если и пойдешь, так прямиком на следующее перерождение. Слова — всего лишь слова, и всё же глупо взбивать Молочный океан негодной мутовкой. Кто знает, что явится из вод: сокровище или чудовище?

Опасная ассоциация не смутила толпу. На слова шестирукого митинг ответил ликующим рёвом:

— На-тху!

— На-тху!

— Марути Озорник! Аватара Марути!

— Ма-ру-ти! Ма-ру-ти!

— Om namo bhagavate!..

— …ānjaneyāya mahābalāya svāhā!

— Славь-ся! Славь-ся!

— Безбожники, не желающие слушать! Гром наполнит ваши уши! Огонь насытит ваше чрево!

— Насыти-и-и-ит!

— Безбожники, не желающие видеть истину! Свет наполнит ваши глаза! Пламя сожжёт их!

— Сожжё-ё-о-от!

— Om haṁ rudrāya!..

— …maruti namaḥ!

— Ма-ру-ти! Ма-ру-ти!