Отщепенцы

– Я могла наслаждаться своим телом, никого не стесняясь, купаясь в мягких лучах луны. Могла плавать нагой, могла танцевать. Я могла делать все, что захочу и никто бы меня не одернул, не устыдил. Я могла быть свободной. И я хочу, чтобы ты стал свободным со мной, – она распустила косу и тряхнула головой, рассыпав платину волос по плечам и груди. Повернулась и, вышагнув из обуви, стала медленно заходить в воду, пока не исчезла совсем. Ростовских сорвал с себя одежду и скинул обувь в одну секунду. Ломанулся за ней в озеро с далеко не невинными помыслами о купании. Он поймал ее, когда она в очередной раз вынырнула на поверхность, и накинулся на ее рот жадным голодным поцелуем. Он хотел ее, безумно хотел. Здесь и сейчас, можно прямо в воде. Относительно прохладная вода нисколько не остудила его пыл.

Подхватил ее на руки, прижал к себе, заставив обхватить ногами за пояс, и пошел на берег, не прерывая жаркий, требовательный поцелуй. На берегу, София сама отстранилась от него и, держась руками за шею, откинулась назад, выгибая спину, подставляя на обозрение его жадному взору свое роскошное тело, гладкий живот и манящую грудь, усыпанные блестящими каплями воды. Он упал на колени и повалился вперед, придержав рукой тяжесть своего тела над девушкой. Мягкая трава приятно касалась тела, когда он ненасытно сцеловывал блестящие капли воды с ее лица, шеи, ключиц, и, добравшись до груди, алчно напал на соски, без всякой нежности вбирая их в себя поочередно.

София гортанно застонала и еще крепче обвила его ногами. Руки, не переставая, гладили его плечи, спину, зарывались в волосы и пускались в путь по новой. Ян целовал, покусывал и облизывал ее ключицы и шею, вернулся обратно к истерзанным губам. Их губы снова встретились в неистовом поцелуе и бешеном танце языков. Потребность слиться с ней еще никогда не была такой жгучей, как сейчас. В его теле набирал силу вулкан, готовый извергнуться в нее. Он не помнил, чтобы у него когда-нибудь была такая бешеная эрекция, даже в их первую брачную ночь. Тогда он постоянно осаживал себя, чтобы не причинить ей лишнюю боль, теперь же вся сдержанность летит к чертям.

София выгибалась и стонала под ним, ее ступни скользили по его ногам, и она чувствовала горячую и гладкую головку члена у своего лона. Она дурманила своей самозабвенной отзывчивостью, затяжными поцелуями еще больше воспламеняла его. Их дыхание участилось, стало сбивчивым. Оба дышали воздухом друг друга, отдавая себя. Огонь, вспыхнувший между ними, набирал силу. Взаимная страсть и тяга раздували языки этого пламени.

София подняла руки к их лицам и коснулась пальцами их сомкнутых губ. Эта невинная ласка отрезвляюще подействовала на Яна. Он оставил ее рот в покое и поднял голову. Даже в бледном свете луны он увидел, как покраснели ее пухлые губы, и устыдился своей дикости.

– Девочка моя, – задыхаясь, просипел он, – что ж ты делаешь со мной?

Окинул ее ненасытным взглядом: завораживающая, женственная, восхитительная. Безупречная кожа немыслимо нежная. Сексуальная, взрывная, горячая. Осторожно, мягко погладил ее по щеке, а она, повернув голову, стала целовать и облизывать его большую грубую ладонь, покусывать костяшки, посасывать пальцы. Он соскочил с резьбы, когда она втянула в себя его палец полностью, до основания, пристально глядя в глаза, а взгляд опять тяжелый, словно что-то мучило ее, не отпускало. Выпустила палец, прикусив кончик зубами:

– Хочу тебя.

Ян вдруг четко понял, что может причинить ей боль, самую настоящую насильственную боль – настолько он завелся, что готов был, как зверь наброситься на нее, не заботясь о ее ощущениях, удовлетворяя лишь свою низменную похоть. Нет, так дело не пойдет.

Он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Приподнял за талию и усадил на себя. Вот так. Теперь она сама сможет контролировать его необузданную страсть.

– Делай со мной, что хочешь, маленькая. Будь свободной, – только и успел сказать, и дыхание перехватило, когда она обхватила ладошкой его твердый, подрагивающий член. Наклонилась к нему, провела губами по его груди, обхватила сосок и обвела его языком. Рука тем временем медленно скользнула вверх-вниз.

– Я так долго не протяну, – честно признался он. Помог ей выпрямиться и усадил на свой член, глубоко вогнав себя в ее мягкое, влажное нутро. София стала двигаться под направлением и давлением его рук. Сначала робко, неуверенно, потом ее движения стали более настойчивыми, требовательными. Когда вошла во вкус, стала интенсивно раскачивать бедрами, вбирая его на всю длину и выпуская, чтобы снова глубоко пустить в себя.

Ростовских не мог поверить своему счастью: страстный сон, что преследовал его ночами, сбывается! София на нем – жаркая, мокрая, откровенная. Глаза сверкают желанием, губы чувственно изогнулись, на шее поблескивают струйки пота. Горячая, дикая амазонка оседлала его и скакала, напрочь снося ему крышу. Он мечтал, чтобы эти мгновения длились вечно.