Отшельник

Я почти угадал, предполагая, что некий умелец тут разводит живность, так оно и есть. Но ко всему прочему, этот человек здесь постоянно проживал, держа по нынешним меркам большое подворье из пяти голов крупнорогатого скота, и трёх свиней, не говоря о курах, который от лая пса раскудактались на всю округу. Моему удивлению не было предела, ведь до цивилизации рукой подать, а он тут обитает, по праву отшельник. Его хозяйство имело две постройки из досок, сарая, где обитал скот, за ним находилась большая скирда сена, запорошенная снегом, и собственно рядом стоящий дом, если его можно так было назвать. Всё богатство внутри хаты представляло: отдельно стоящий стол, кровать, старый шкаф и сваренная собственноручно печь буржуйка, на которой томился чёрный как уголь чайник. Пол деревянный кое-как сложенный играл под ногами, на потолке в изобилии висели сухие травы. Отшельника звали Василий Петрович, фамилию я не спрашивал. От буржуйки шёл жар, мы присели за стол и Василий Петрович принялся угощать меня разными отварами из трав. Мужик был не глуп, в разговоре держался прямоты и казался родным в схожих мнениях. От него так и веело радушьем и безудержной болтовни, на которую он растрачивался без остатка. Мне не терпелось узнать от него по каким жизненным обстоятельствам, он здесь очутился.

— Ни чего обычного, — промолвил он, отхлёбывая душистый кипяток, — мне нравится кочевая жизнь. По правде сказать, почти всю жизнь я в пастухах проходил, как и отец мой. Он с войны без одной руки пришёл, куда ему ещё податься, калека нигде не нужен, с той поры мы с братьями… а нас трое было… сейчас они померли… а я, вот один остался, стали помогать ему по очереди. Не подумай, образование у меня имеется, по профессии я ветеринар, по сих пор хожу в посёлок, зовут скотину смотреть, да и её то уж не осталось, переводят. Говорят, проще того же молоко да мяса на базаре купить, чем батрачить на скотину, хребтину гнуть. Кивком головы я согласился с народом.

— Ты думаешь? — заметил Василий Петрович. — Возможно, ты и прав. Потом в армию загремел, аж на Новую землю, во…куда черти занесли. Там хлебнули мы горюшка. Казармы были холодные, ветрами продуваемые. Лето бывает там всего два месяца, а жара там не обыкновенная, плюс семь или шесть. Главное там не выходить в метель, потеряешься в момент, пиши, пропало. Ещё белый медведь задрать может, только гляди по сторонам, не зевай. Он на мгновение задумался, исчез из разговора, вроде душа его покинула тело, потом встрепенулся и продолжил. — Попал всё-таки я однажды в метель. Послали меня до склада с провизией, он рядом находился в каких-то ста метрах. Шёл по верёвки, так положено в непогоду, а она хрясь и порвалась, хотя толстая была, может медведь надгрыз где. С испугу выронил конец, найти не могу, так и толокся на месте, пока за мной не послали, вот только два пальца на левой руке отморозил, их то и отрезали.

Только сейчас я обратил внимание на два обрубка левой кисти, остальными же пальцами он почёсывал подбородок, ели видимой щетины. Я, было, хотел промолвить о своей службе, но он находясь в глубоких воспоминаниях, тут же собрался, перехватил инициативу и продолжил:

— Так и работал ветеринаром всю жизнь. Дважды женат, и дважды разведён, трое детей понимаешь. Только двоих нет в живых, и надо же такому случиться, померли мальчики, так сказать продолжатели рода, девка ток осталась. От первой жены был у меня Петька, озорной, страсть, души в нём ни чаял. С друзьями летом с пруда не вылазил, очень любил купаться, до сих пор не пойму как он утоп, то ли судорога взяла, может из ребят кто помог не осторожно, ни кто ж не сознается. Искали трое суток, место там глубокое, водолазами дно прочёсывали, пока сам не всплыл. Гляжу на него, лежит на береге, весь распух до не узнаваемости и кажется, что не он это, жена рядом стояла, так и рухнула наземь. В общем, с той поры умом она тронулась, пришлось разбежаться с ней, а ни то могла зарезать, да…такие дела, совсем плохая стала. А как не стать, мы долго ждали ребёнка, ели дождались, врачи сказали, более не будет, считай, вам повезло. Девять лет ему было.

— Да уж, — сочувственно произнёс я, — бывает же такое, несчастный случай.